Арчин — кое-что утаил от своих гостей. Он знал, что Узук сбежала с подпаском Берды, и догадывался, что они попытаются найти убежище в Ахале. По крайней мере, это было бы наиболее разумно, так как многочисленные родственники Берды по материнской линии представляли немалую силу и в случае чего смогли бы взять беглецов под свою защиту, если тех обнаружит Бекмурад-бай.
Если яшули узнают все подробности, они, чего доброго, могут послать арчина, как самого младшего, в Ахал с тем, чтобы привезти девушку в родное село. А такое поручение нисколько не улыбалось арчину. Его боевой пыл, с которым он говорил перед посредником Бекмурад-бая и на марыйском суде, прошёл. Прошло и желание заполучить Узук третьей женой. В настоящее время арчина занимала одна единственная проблема, которая заключалась в судьбе денег, оставшихся у него от судебных издержек. Отчитываясь перед стариками, арчин утаил шестьсот туманов. Если они оставшиеся деньги решат поделить поровну, то ему достанется в общем кругленькая сумма. А что касается Узук — она сама решила распорядиться своей судьбой. Говорят: жизнь — стрела, а лук — в руках самого человека, куда направишь стрелу, туда она и полетит. Узук решила бежать с Берды. Что же, дело её. Посадили лягушку на ковёр, а она всё равно в лужу смотрит. Не захотела принять покровительство богатого и сильного человека, пусть сама на себя пеняет. Зачем от чужих дум голове болеть? Своих хватит! Надо только этим почтенным старикам вдолбить, что Узук вернуть уже невозможно, а разбрасывать на это дело оставшиеся деньги — всё равно, что на солончаке пшеницу сеять.
— Вот что, люди, я скажу вам. Семь раз отмеряй, один раз отрезай, так говорили наши деды. Надо нам крепко отмерить всё. Если девушка сбежала, она сделала это по своей доброй воле. Теперь она и мать не послушается, будет держаться за этого человека. Зачем же нам ловить свою тень? Мы будем стараться, а она скажет: не хочу! У нас совесть чистая потянули, подёргали — не смогли вытащить. А теперь и в этом смысла нет. Единственное, чего мы добьёмся, это даром потеряем две с половиной тысячи туманов. Разве мы так безрассудны, чтобы бросать деньги в песок? Мне не хочется, чтобы они пропали зря. Как вы, уважаемые яшули, смотрите на это?
Теперь гости арчина проснулись окончательно. Они очень хорошо поняли, куда клонит Меред. Перспектива получить по пятьсот туманов на брата, прямо сказать, была очень заманчивой. И, главное, трудов никаких. Протянул руку, взял деньги — и клади их за пазуху. Однако ревнителей аульной чести несколько смущало, что деньги-то были народными, и поэтому они бормотали себе под нос: «Правильно, конечно… Ай, надо что-то придумать», но никто не предлагал дележа, страстно желая в то же время, чтобы это предложение всё же кто-то сделал. Узук была забыта.
Помедлив, арчин дипломатично сказал:
— Может, переведём эти деньги как налог с населения?
Конечно, это было бы справедливым решением, поскольку дайхане, щедро опустошившие ради спасения Узук свои карманы, должны были теперь изыскивать дополнительные средства для уплаты налогов. Арендаторов можно было не принимать во внимание, так как землю в аренду сдавали более менее состоятельные люди, они найдут, чем уплатить налог. Страдали самые бедные, и если перевести оставшиеся две с половиной тысячи туманов в счёт погашения налогов, это явится для них огромным облегчением. Но, ах, как близко лежат эти тысячи и как неудержимо тянутся к ним руки!
Взбудораженные яшули нервно ёрзали на месте, откашливались, стыдливо прятали глаза друг от. друга.
— Говорите, уважаемые, напомнил арчин. — Может быть, вы согласны с моим предложением?
Старший яшули долго и старательно кашлял, потом не очень уверенно сказал:
— Как можно такую уйму денег. взять из своего кармана и за налоги отдать? Налоги должен каждый платить за себя…
— Что же делать? — продолжал хитрить арчин. — Раздать деньги людям?
— Дели! — не выдержал старец, и остальные закричали: