– А у тебя не осталось?
– Я никогда не готовила Напиток Мут ла. И латат до меня этого не делал. Семена тиса не годятся ни для чего, кроме как для приготовления этого варева.
– И все же оно нам нужно, и нужно скоро, – сказала Мут-ят. – Пойди в лес и найди все, что тебе нужно. Мне также понадобятся небольшие камни. Семь зеленых. Семь черных.
Джвар поклонилась.
– Слушаюсь, матриарх. Я уйду сегодня утром.
– Хорошо, – сказала Мут-ят, уходя.
Латат рассматривала плоский камень на своем рабочем столе. Его поверхность была покрыта серовато-зеленым порошком из минерала, который она измельчала. С помощью пера она осторожно смахнула порошок на другой плоский камень с более тонкой поверхностью. Джвар-ят добавила в порошок немного бараньего жира и с помощью пестика с плоской поверхностью растолкла их в зеленую пасту.
Джвар-ят посмотрела на результат своих усилий. Крошечной партии талмауки хватит всего на восемь дней. Она вспомнила, как тем летом наносила иголками клановую метку на подбородок Даргу-ят, и вздохнула. Это было радостное событие. Делать татуировки – всегда радостная работа. Совсем не похоже на изготовление яда. Осторожно соскребая талмауки в каменный сосуд, Джвар-ят снова вздохнула. Восьми дней будет более чем достаточно.
***
Севрен выехал из Тайбена в одежде, которую позаимствовал у Тамуса. Шарф защищал его лицо от зимнего ветра и взглядов людей в черных одеждах, охранявших ворота. Севрен погонял Всполоха рысью, пока они не добрались до дороги орков. Затем он пустил его в галоп, полагая, что Зна-ят уже направляется к перевалу. Пустая дорога была в основном очищена от снега, и бывшему королевскому гвардейцу не составило труда догнать идущего орка. Заметив его, Севрен окликнул:
– Геенат! Геенат! Подожди! Подожди!
Зна-ят остановился. Когда Севрен остановился рядом с ним, Зна-ят сказал:
– Га да сутат. Ты пришло.
Как обычно, Зна-ят использовал бесполое местоимение, относящееся к животным, а не мужское. Эта привычка всегда беспокоила Севрена, и он решил, что настало время высказаться.
– Kam pahak 'ga'? Зачем говорить «это»? «Ma nav thwa «ga». Я не «оно».
Зна-ят посмотрел на Севрена.
– Ga nat washavoki. Ты – вашавоки.
Севрен ответил на оркском, единственном языке, на котором говорил Зна-ят.
– Твоя королева тоже вашавоки.
– Мут Маук – нет! Она кажется вашавоки только тем, кто не знает ее духа.
– А ты знаешь?
– Хай. Мут Маук одержима Мут ла. Даже когда она была Даргу, она шла по пути Мут ла.
– Я тоже знаю ее дух.
– Не думаю, – сказал Зна-ят. – Скажи мне, Сев-рон, она красивая?
– Хай.
– Вот почему она заполняет твою грудь. Ты желаешь ее тело.
– А Ковок-ма не желает?
– Он находит ее уродливой. Как и я.
– И все же он желает ее, – сказала Севрен. – Почему?
– Я не могу говорить за него. Меня привлекает ее доброта.
– Ты тоже ее любишь?
– Ты не унюхаешь во мне атур. Моя любовь не такого рода.
Зна-ят сделал паузу и задумался.
– Даргу коснулось божество. Вот почему она отплатила за мое злодеяние жертвоприношением. Ее деяния внушают благоговение, и я отдал ей свою жизнь.
Севрен не мог уловить всего, что говорил Зна-ят, но лицо орка свидетельствовало о его преданности.
– Я вижу в Даргу больше, чем ее красоту, – сказал Севрен. – У меня нет слов, чтобы сказать это. Может быть, большой дух.
– Сев-рон, она выше тебя.
– Я знаю. И все же я хочу ее увидеть. Ты понимаешь?
Зна-ят смотрел на Севрена, как на неожиданную диковинку.
– Хай, – сказал он наконец.
Зна-ят некоторое время шел молча, погрузившись в размышления, прежде чем снова заговорил.
– Сев-рон, когда-то я ненавидел Даргу. Я назвал Ковока глупцом за то, что он назвал ее «она», а не «оно». Я больше не буду называть тебя «оно».
– Шашав, Зна-ят.
***
Королева Гирта стояла у большого окна, выходившего во двор дворца, и смотрела, как орки отправляются в свои новые покои. Закованные в ржавое железо, они шли ровным прямоугольником массивных тел. Гирте казалось, будто участок земли поднялся и уходит прочь. Она почувствовала облегчение от их ухода, но в то же время и смутную тревогу. Гирта пыталась отмахнуться от своих сомнений, считая их глупыми, но они оставались.
Человек Королевы подошел к ней.
– Ту комнату, которую они занимали, нужно тщательно вымыть, – сказал он. – Она черная от копоти. А пол не спасти, он изрезан этим кругом и изъеден когтями ног.
– А женщины, которые прислуживают оркам, тоже уезжают?
– Да, – сказал Коль. – Им будет удобнее жить в гарнизоне.