– Принимает ли этот совет решение камня?
– Да, – сказали все матриархи.
– Тогда мы, матриархи, подтверждаем, что Даргу-ят достойна принять Фатму и стать нашей королевой, – сказала Мут-ят. Она поклонилась Даргу. – Я отдаю свое послушание, как того желает Мут ла.
Каждая матриарх по очереди поклонилась и сделала такое же заявление. После этого Дар произнесла традиционные слова.
– Мут ла дала мне эту корону. Вы облегчили ее бремя. Шашав.
От облегчения она чуть не забыла пригласить матриархов на пир, как того требовал обычай. После этого она распустила совет, и все удалились, кроме Мут-гот, которая помахала Дин-ят и носильщикам. Затем она жестом велела Дар подойти ближе. Дар присела рядом с немощным старым матриархом.
– Прости меня, Мут Маук, – слабым шепотом сказала Мут-гот. – Я не приду... на твой пир.
– Выздоравливай, – сказала Дар.
– Дыхание – тяжелая работа. Я скоро перестану. Этим летом... мы говорили о видениях.
– Я помню. Ты сказала, что они будут иметь смысл, когда нужно будет сделать выбор.
– Да. И... ты хорошо выбрала... мое видение. – Мут-гот разразилась кашлем, от которого она задыхалась. – Там было еще... что-то. Враг.
Еще один приступ кашля заставил ее задыхаться, и прошло еще больше времени, прежде чем она смогла снова прошептать.
– Кости.
Дар почувствовал холодок, вспомнив предупреждение Веласы-па.
– А что с ними?
– Не исчезли. Изменились.
Мут-гот легла, видимо, удовлетворенная тем, что передала свое послание.
Дар взяла Мут-гот за руку. Морщинистая кожа была тонкой.
– Шашав, Мать, за твою жертву. Шашав за мудрость, которую ты дала мне этим летом.
Мут-гот улыбнулась, и Дин-ят оказался рядом с ней.
– Мут-гот достигла желаемого. Теперь ей следует отдохнуть.
– Хай, – прошептала Мут-гот. – Отдыхай с... Мут ла. Вата. Даргу.
Дин-ят приказал носильщикам отнести матриарха в ее покои. Прежде чем унесли Мут-гот, Дар заглянула в ее глаза. Они были устремлены куда-то вдаль и, казалось, ясно видели ее.
***
При свете дня рассказ нищего казался менее убедительным, и Севрен почувствовал себя глупо из-за того, что сбежал от людей предыдущей ночью. Он заподозрил, что с ним сыграли шутку, и решил опровергнуть рассказ нищего. Сделать это было довольно просто, ведь тот сказал, что стражника взяли. Севрен разыскал мерданта и спросил, не пропадал ли кто-нибудь из ночного дозора. У мерданта был готов ответ.
– Ну, вот Хакл, собачье дерьмо. Он ушел шесть ночей назад.
– Бросил?
– Похоже, предпочитает грабить, а не охранять.
– Он стал вором?
– Да, – сказал мердант. – И мертвым.
Он рассмеялся.
– Слуга заколол его две ночи назад. Поймал его в кладовой хозяина. – Мердант посмотрел на Севрена. – Почему ты спрашиваешь? Думаешь пойти по его стопам?
– Нет. Просто кто-то говорил о нем прошлой ночью.
Севрен отошел от мерданта, чувствуя недоумение и тревогу. Может, этот нищий прав? Неужели кто-то превращает людей в воров? Это казалось абсурдным. Все, что Севрен знал о черных искусствах, было получено из сказок, большинство из которых, как он подозревал, были ложными. Если кто-то может заставить других исполнять его волю, то зачем нужно воровство? У Севрена не было ответа. Да и кто в Тайбене способен на такое? Маг мертв. Дар убила его, уничтожив его магические кости.
Весь оставшийся день Севрен гнал от себя мысли о рассказе нищего, но когда приблизилось время ночного дозора, он снова всплыл в памяти. Он рассказал его Валамару, и тот согласился, что это глупость. Затем Валамар передумал.
– Я слышал разговоры других стражников, – сказал он. – Все говорят, что происходит что-то странное. Почему бы нам не пройтись сегодня вместе?
– Я буду благодарен за еще одну пару глаз и ушей, – сказал Севрен. – И думаю, еще один меч может пригодиться.
– Не против магии, – сказал Валамар.
***
Вскоре после заседания совета пришло известие, что Мут-гот умерла. На закате Дар, матриархи, члены клана Гот и другие скорбящие собрались во внутреннем дворе в старой части зала. Там покойная матриарх лежала на груде промасленного дерева. Когда солнце покинуло небосвод, был зажжен погребальный костер. Пока его пламя пожирало обнаженное тело Мут-гот, Дар напомнила себе, что матриарх больше не нуждается в ней. Затем она повела скорбящих за собой, припевая похоронные причитания:
Твой запах остался,
и мы думаем о тебе,
хотя ты исчезла из поля зрения и осязания
в объятиях нашей матери.
Каждый во дворе добавил хотя бы один куплет между припевами. Каждый вспоминал и воспевал жизнь Мут-гот. Некоторые стихи были размышлениями. Другие выражали благодарность. Многие рассказывали истории. Дар пела о том, как Мут-гот наставляла ее о целях видений и говорила, что лучше быть мудрой, чем красивой.