«Ох, это потребует вступить в битву с великой силой. На это место наложено могущественное заклинание. Жизнь строжайше сдерживается».
«Кем?» — спросил Хамарамис.
Она выдавила усталую улыбку. — «Заклинания не подписываются, как поэмы. Здешняя магия столь древняя, что все предательские отпечатки его происхождения давно стерлись. Я лишь могу сказать вам, что это была работа волшебников лэддэд, огромного числа их, действовавших сообща».
Из толпы раздались восклики. Их выживанию мешала магия, наложенная их собственной расой? Ирония была весьма горькой.
Гилтас попросил Са'иду сперва приложить усилия, чтобы контролировать блуждающие огоньки. Эльфы смогли бы поработать над тем, чтобы долина расцвела, если бы были свободны от страха быть унесенными.
Он ожидал, что она даст ему список ингредиентов, необходимых для осуществления его просьбы или, может быть, скажет, что ей надо отдохнуть и собраться с силами, прежде чем приступить к этой задаче, но она не сделала ни того, ни другого. Она немедленно приступила к работе.
Поднявшись, Са'ида сняла свое ожерелье и держала за цепочку так, чтобы Глаз Элир-Саны свободно болтался на конце. Она подошла к первому из сосудов с водой, прошептала заклинание, а затем окунула амулет в воду.
«Вылейте освященную воду на землю вокруг лагеря, аккуратно образуя непрерывную линию без зазоров. Это создаст барьер, который охранные огни не смогут пересечь». — Она двинулась к следующему кувшину, добавляя, — «Оставьте немного для своих солдат. Когда их будут преследовать, пусть бросят несколько капель в огоньки. Любой огонек, на который попадет единственная капелька, исчезнет навсегда».
Гражданские подняли одобрительный гул, подхваченный воинами. Гилтас восхвалил Са'иду за ее усилия.
«Не благодари меня пока, Великий Беседующий. Без этих огоньков, действующих как стража, духи Потерянных могут набраться смелости действовать так, как никогда прежде». — Он спросил, что она имела в виду. — «Я не знаю», — устало и раздраженно ответила Са'ида. — «Просто будьте начеку. Любой хороший целитель скажет тебе, что иногда лекарство может оказаться хуже, чем болезнь».
Если ее предупреждение и вызвало какую-либо обеспокоенность среди эльфов, они это никак не показали. Едва сосуд обрабатывался, его немедленно подхватывали жадные руки. Хамарамис наложил руки на несколько дюжин маленьких горшков, которые могли нести его всадники, патрулируя снаружи лагеря. Толпа рассеялась, оставив выжатую жрицу наедине с Беседующим с Солнцем и Звездами. Гилтас снова надавил на нее, чтобы она поела, говоря, что они с радостью отдадут ей самое лучшее, что у них есть.
Зная, сколь скудными были их запасы еды, Са'ида заверила его, что довольствуется обычной пайкой.
«В таком случае, вы отобедаете по-королевски», — сказал он, в его печальных глазах на мгновение блеснул огонек.
Она проницательно кивнула. Она достаточно хорошо понимала этого короля, чтобы знать, что он не будет пировать, пока его подданные голодают. Носильщики унесли его паланкин. Са'ида последовала за ними. Ее сопровождали несколько слуг Беседующего, вежливо подстраиваясь под ее медленный шаг.
К тому моменту, когда группа достигла палатки Беседующего, стол был накрыт: чай с шиповником, жареный горох, козий сыр и каменти. Последнее было кхурским национальным блюдом в виде батонов из прессованных оливок и ореховой массы. Включающее два эльфийских элемента и два кхурских блюда, меню было дипломатичным, хотя и аскетичным. Маленький столик освещался двумя свечами, изящные линии серебряного и золотого подсвечников лишь подчеркивали их скромное окружение.
Как только налили чай, Гилтас отпустил слуг. — «Ваше прибытие стало благословением, святая госпожа, в особенности для меня», — произнес он, прихлебывая чай. — «Что побудило вас покинуть свой священный храм?»
Са'ида рассказала о своем приключении с Кериан и торганцами. Он уже слышал эту историю от Кериан, но с интересом выслушал впечатления жрицы. Он выразил сожаление, что фанатики выбрали для нападения верховную жрицу из-за присутствия его супруги. Са'ида заверила его, что не винит Львицу.
«За этим стояли неракцы», — сказала она. — «Когда я поняла это, то знала, что лучшим способом нанести ответный удар будет обеспечение выживания их наиболее стойкого врага».
Гилтас откусил кусочек каменти, крайне неторопливо жуя его. — «Я не враг никому, скорее мишень для всех».
«Вы притворяетесь, Великий Беседующий».
«Ничуть. Я был бы счастлив провести всю свою жизнь в своей собственной стране и никогда не сражаться, но мир не позволил бы этого».