Федор Митрофанович Косых, инженер по безопасности рудника номер четыре, был очень рассержен: вместо того чтобы строить запасный вентиляционный канал, рабочих опять послали на оборудование подземного электровозного депо. Уже третью смену так продолжается. «Это ни в какие ворота, — думал он, — не лезет».
— Ни в какие ворота! — закричал он, снял с себя пенсне и тотчас снова надел. — Да понимаете, что вы делаете? Да вы отдаете себе отчет?
Перед ним сидел другой инженер, Иван Иванович Попивалкин, заведующий капитальными работами рудника. Иван Иванович был в форменной фуражке с голубым верхом и позолоченными молоточками на черном бархатном околыше. Он вынул из кармана портсигар, раскрыл его; сказал вкрадчивым голосом:
— Папироску прошу! Потерпите неделю с вашим каналом, Федор Митрофанович. И напрасно волнуетесь. И о чем речь…
Постучав мундштуком папиросы о портсигар, Иван Иванович слегка усмехнулся. Ему, опытному горняку, было ясно: рудник в отличном состоянии, нет никакой непосредственной угрозы, и срочности нет бетонировать канал. Другое дело — депо. «Такая должность у человека, — подумал он про Косых. — Молодой, вот и горячится. А вентиляция на руднике — лучше не надо. Зря даже запасный канал затеяли — лишние затраты. Можно обойтись».
— Я настаиваю, — сказал Косых. — Снимите третью бригаду, поставьте на постройку канала. Я буду вынужден…
— Фе-едор Митрофанович! — укоризненно протянул Попивалкин.
Он показал рукой — в руке дымилась папироса — на толстую пачку серых от угольной пыли бумажек. Бумажки громоздились на письменном столе; верхняя из них была с отпечатками чьих-то пальцев.
— Взгляните, — сказал он, — дорогой мой, на рапорты ваших замерщиков. Ну, есть хоть следы, хоть признаки газа? Нет ведь? Нет? А сами знаете: и рабочих у меня некомплект, и на носу электровозная откатка. Согласитесь же: канал ваш — дело… как бы выразиться точнее, — Иван Иванович сдвинул фуражку на затылок, посмотрел с приятной улыбкой на Косых, подумал: «Надо осторожно. Упрямый, как осел», — дело… согласитесь… не первой, что ли, важности. В прежние времена…
Федор Митрофанович забарабанил пальцами по столу. Лицо у него было круглое, со щеками по-ребячески пухлыми; казалось, что ему не тридцать лет, а восемнадцать. О себе он любил говорить: «Мы, безопасники, считаем», или: «Мы, безопасники, протестуем» — это означало: специалисты по безопасности подземных работ. Сейчас пенсне медленно соскальзывало с его переносицы. Он поправил его резким толчком — «Мальчика нашел! О прежних временах… А семикратная надежность — можешь понять? Как по-твоему?» — и схватился за телефон, принялся крутить ручку:
— Алло! Алло! Кабинет главного инженера! Косых вас беспокоит, опять канал остановился… Так… Здесь он… Передаю трубку ему, пожалуйста. — Федор Митрофанович повернулся к Попивалкину: — Прошу, Иван Иванович!
Попивалкин услышал ворчливый голос главного инженера: «Напрасно вы. Сколько раз я повторял: прежде всего — оздоровление труда. Нехорошо с вашей стороны. Верните людей».
Иван Иванович сердито бросил трубку на рычажок телефона. Сказал, поднявшись со стула:
— Благородный человек так не поступает. Я по-дружески хотел… Э-э, знаете…
Он нахлобучил фуражку и ушел. Уходя, думал: «Рехнулись все! Щенок! В прежние бы времена… Ишь, сочинили должность: по безопасности! А депо как за месяц построить?»
«Обиделся, — думал Косых. — Ну и чорт с ним! Мне канал нужен. Мы, если будем поступаться мелочами… Для безопасника мелочей нет! — Он выдвинул ящик стола, достал какую-то толстую книгу. — Что мы, что медики — предупреждать надо болезнь. Тут нужна система, — у, брат, какая система! Каленым железом… Со всеми в дружбе не будешь. Я для тебя — цепная собака? Чем хуже, тем лучше!»
Улыбнувшись, довольный собой, он стал перелистывать страницы, искать расчетную формулу прочности стальных канатов. Нащупал в ящике стола логарифмическую линейку.
В это время в дверь всунулся Васька Танцюра:
— Федя, я к вам. Можно зайти?
Косых взглянул на нового родственника: «До чего на Марийку похож! Прямо вылитая Марийка. Мариечка моя…»
— Пожалуйста, — сказал он, — пожалуйста! Присаживайтесь.
— Федя, я с просьбой к вам. — Васька сел на край стула — не привык еще к зятю, стеснялся. — Коня дайте на часок. С телегой. Или часа на два
— Что это вы? Не уезжать ли вздумали?
— Та ни! Треба одно дило… — Танцюра оглянулся на дверь, крикнул: — Петька, заходи сюда!
Дверь раскрылась — вошел Шаповалов в одежде, испачканной землей. Поздоровался, остановился у порога.