Окрыленный восторгом, он не удержался — рассказал о записной книжке своему лучшему другу Лотару Кольхорстеру, тоже служащему «И. Г. Фарбениндустри». Попросил: «Пусть будет между нами». Лотар обещал. А через три дня доктор Фрейндлих вызвал Отто Крумрайха в свой кабинет, усадил в кресло и завел такой разговор:
— По закону, вы знаете, изобретения служащих являются собственностью фирмы. Это разумно и справедливо. Но, может быть, мы сделаем для вас исключение из правила. Не сами же вы, конечно, изобрели? Во всяком случае, господин Крумрайх… — Фрейндлих посмотрел на лаборанта строго; подумав, достал из ящика стола одну сигару, протянул ее ему, — во всяком случае, не будет ошибкой с вашей стороны, если вы мне покажете, какие у вас документы там… по синтезу, — он закончил шопотом, — углеводов.
Отто, побледнев и заикаясь, стал говорить, что не у него — у его матери, которая живет в своем имении под Кенигсбергом, действительно, есть какие-то принадлежавшие ранее отцу бумаги, но они разрозненные, не содержат ничего целого, не могут быть использованы.
— А матушка ваша, — перебил Фрейндлих, — не согласится их продать?
— Я спрошу, — ответил лаборант.
На этом разговор закончился.
У доктора Фрейндлиха в тот же день — позже, к вечеру — был еще другой разговор. Он позвонил по телефону в Швейцарию, в «нейтральную» страну; потребовал, чтобы его соединили с одним из директоров «нейтральной» фирмы «И. Г. Хеми».
Надо сказать, что швейцарская фирма «И. Г. Хеми» объявила себя «нейтральной» и «независимой» только накануне войны. Раньше она считалась филиалом концерна «И. Г. Фарбениндустри». А американские дельцы, тесно связанные с «И. Г. Фарбениндустри», тоже перед началом войны, заблаговременно, организовали свою фирму «Дженерал анилин энд фильм».
Швейцарская «нейтральная» фирма в военные годы была как бы посредником, звеном связи между хозяевами «Дженерал анилин энд фильм» в США и «И. Г. Фарбениндустри» в Германии.
— Мистер Броун, — кричал в телефонную трубку Фрейндлих, — алло, мистер Броун! Подтвердились, говорю, подтвердились сведения. Отчасти подтвердились! Нет, материалы неполные… Говорю — нет, нет! Да что вы! Можете на меня положиться!.. Нет, напрасно вы! Я уверяю вас. Мистер Броун, ведь не раз же я оправдывал ваше доверие… Параллельно? Да зачем! Уверяю — у меня больше шансов… Алло! Шансов, говорю, шансов! Параллельно… Увидите — удастся мне. Верьте нашей дружбе! Будет… как это… олл райт! Не надо сомневаться! Других рук не надо… Нет, зачем. Алло, алло! По результатам сможете судить. Никуда не уйдет. Ну, слово честного человека… Ха-ха-ха! Шутите по-прежнему!
Несколько минут спустя, когда доктор Фрейндлих уже повесил телефонную трубку, между Швейцарией и Франкфуртом на Майне был еще один телефонный разговор. На этот раз Уолтер Броун из правления «И. Г. Хеми» вызвал к телефону какого-то безвестного жителя Франкфурта на Майне с незапоминающейся фамилией. О чем велась речь, Фрейндлиху знать не полагалось.
Ночью снова налетели самолеты, бомбили город. Вдребезги разлетелся целый квартал — недалеко от дома, где Отто Крумрайх снимал квартиру. Сидя в бомбоубежище, вздрагивая от грохота взрывов, Отто тревожился главным образом о записной книжке и о тетради, где драгоценный текст переведен на немецкий язык. И то и другое осталось в его столе в лаборатории. Вдруг они сгорят? Вдруг их украдут? Как можно оставлять, укорял он себя: там — судьба его; богатство, которое само пришло к нему в руки.
Он вышел из бомбоубежища — ночь была темная, страшная. Пахло дымом и пылью. Улицы точно вымерли. Он шел ощупью и, только пристально поглядев вверх, мог заметить, что небо чуть светлее черных контуров зданий.
— Хальт! — пролаял перед ним чей-то хриплый голос.
Ослепляя, сверкнул прожектор карманного фонаря. Блеснул перед глазами и потух. Чьи-то руки — Отто мог только догадаться, что рядом с ним трое — схватили его, обшарили его карманы.
— Где бумаги? — спросил тот же голос.
— Какие бумаги? — пролепетал Отто.
— Изобретение твое. Сахар, хлеб.
Отто молчал. Почувствовал: сердце будто провалилось в холодную воду.
— Пикнешь, — услышал он, и к затылку его прикоснулся металлический предмет, — пулю получишь. Отвечай: где бумаги?
Металлический предмет нажал на затылок сильнее:
— Ну?
Не успев подумать, оценить, что он делает, Отто круто присел, ударил кого-то головой в живот и кинулся бежать. Сзади вспыхнул свет, прогрохотал выстрел; пуля обожгла, оцарапала плечо. Но именно в свету вспыхнувшего за спиной фонаря он увидел перед собой открытую дверь дома, вскочил в нее, нащупал лестницу; взбежал за одну секунду на четвертый или пятый этаж. Здесь застучал кулаками в дверь чьей-то квартиры. Хозяева оказались дома и впустили его; он кричал, что за ним гонятся грабители, просил спасти, защитить, спрятать, позвонить в полицию.