— Почему запала не вложил?
— Ведь свои, ваше благородие, — ответил тот робко, вполголоса.
Бакунин выхватил из рук его фитиль. Сам подпалил. Прогрохотал первый выстрел. Плещеев все это видел, все слышал.
В ответ на пушечный залп раздались неистовые крики, звон стекол. Видно было, как с крыш Сената и соседних домов падают люди, — картечь на таком расстоянии поражает жестоко, а наводка орудий была, видимо, взята чересчур высоко. Из военных рядов донеслись нестройные возгласы: «Ура! Конституция!» Затем несколько ружейных залпов восставшего Гвардейского экипажа. Народ разбегался. Конная гвардия помчалась по Аглинской набережной влево, вдогонку скрывавшимся.
— Второе орудие... пли! — скомандовал Николай.
А вскоре, следом, и — третье!..
Бегство было повальное... врассыпную. Плашкоутный мост по приказанию императора был уже разведен. Бежали главным образом влево, по набережной, хотя там начала орудовать роскошная Конная гвардия, возглавляемая Орловым, рубила, колола спасавшихся. У великолепного дома графа Лаваля валялось множество трупов. В другую, правую сторону от моста вдоль Невы — не податься, ибо набережная Адмиралтейства завалена грудами мраморных плит, приготовленных для стройки Исаакия. Поэтому люди были принуждены перелезать через гранитный парапет реки и прыгать на лед.
Плещеев видел отсюда, как ближе, в другой стороне, Бестужевы, Александр с Николаем, собрали солдат и построили взвод в устье Галерной, меж Сенатом и Священным Синодом, прикрывая отступление и задерживая кавалерийские части Орлова. Но теперь уже слева, из-за угла, меж забором Исаакия и Святейшим Синодом, раздались еще два пушечных выстрела — это старался великий князь Михаил. Его артиллерия поливала картечью вдоль узкой Галерной вслед убегающим.
Генерал-адъютант барон Толь по приказу царя двинулся от Адмиралтейства с двумя орудиями через опустевшую площадь. Меж Сенатом и монументом Петра пушки были сняты с передков, и артиллеристы втащили их к гранитному парапету для наводки на Неву. Конница спустилась прямо на лед, преследуя убегающих. Лошади скользили и падали, верховые вели их большею частью за повод, но падали сами. Вдоль реки было дано еще несколько пушечных выстрелов. Лед трещал от залпов картечи, люди проваливались. Считанные единицы добрались до противоположного берега. Эх, если бы Петропавловская крепость была в наших руках!..
Плещеевы не уходили. Они решили дождаться, когда разойдется начальство.
Вдруг перед ними выросла статная фигура артиллериста Бакунина. Он сиял.
— А-а!.. Александр Алексеевич!.. — радостно окликнул Плещеева. — И вы тоже здесь, дорогой «Адвокат Пателен»? Вы видели, как я отличился? Я нынче почти именинник. Еще бы!.. Сам государь-император одобрил мой пушечный залп... Я — первый. Можете поздравить меня.
Вместо ответа Александр Алексеевич собрал всю слюну и плюнул прямо в лицо самодовольного щеголя. Тот вздрогнул, быстро осмотрелся вокруг, видел ли кто-нибудь нанесенное ему оскорбление, успокоился, вытерся и зловеще прошептал:
— Ну, я с вами за это еще рассчитаюсь, — и скрылся.
Плещеевы решили отправиться на поиски Сани. Войска возвращались в казармы, но местность вся была оцеплена пикетами.
Если Санечка успел уйти невредимым, значит, вернется домой. Поэтому Гриша отправился на квартиру Плещеевых. Пешком. А ведь Коломна — не близко! «Ну, я, может, извозчика где-нибудь да найду!»
Петуте удалось купить в каком-то домике фонарь со свечой. Вдвоем начали обход.
На поле битвы полыхали костры. Везде шныряли полицейские, с ними — военные, снаряженные в помощь по розыскам злоумышленников. Плещеевых то и дело спрашивали. Но они упорно продолжали искать... по мундиру... среди раненых и убитых...
Полыхали костры. Подъезжали фургоны, увозили тела. Многих бросали просто за деревянный забор, окружавший Исаакия, запихивали в проруби на Неве. Дворники начали скрести мостовую, засыпали свежим снегом окровавленную панель. Высоко на стенах Сената так и остались сплошные потоки, брызги и пятна человеческой крови.
Вернулся Гришутка на своих лошадях. С ним — боже мой! — Лиза приехала. Саня дома не появлялся. Гриша привез еще два фонаря. Они помогали Плещееву продолжать поиски сына. Лиза плакала, хоть и крепилась. Мимо то и дело проходили отряды конвойных, сопровождавшие арестованных.
Петута предложил зайти на Галерную, в дом купца Риттера, где они жили недавно. Стены вдоль улицы были во время расстрела толпы изрешечены пулями, отскакивавшими рикошетом, штукатурка отбита картечью. На мостовой, на панелях — множество покалеченных и убитых.