Что-то вот опять Алексей замолчал. Давно уже нет из Воронежа писем...
ГЛАВА ВТОРАЯ
Местопребыванием поручика Алексея Плещеева интересовалось начальство, как военное, так и гражданское. При этом начальство самое высшее. Вплоть до императора Николая.
СЕКРЕТНО
Министерство Военное
по части Секретной
Лейб-гвардии Конного полка поручик Плещеев Алексей Александрович в октябре месяце прошлого года отпущен в отпуск в вверенную Вашему Превосходительству Орловскую губернию. Почему по воле Государя Императора покорнейше прошу Вас ...немедленно арестовать его со всеми принадлежащими ему бумагами и прислать как его, так и бумаги в С. Петербурге прямо к Его Императорскому Величеству.
Военный министр Татищев
В исполнение Высочайшего Вашего Императорского Величества повеления... для отыскания лейб-гвардии Конного полка порутчика Плещеева командирован был от меня в Болховский уезд начальник Орловской губернской полиции, по разведованию коего открылось, что Плещеев, пробыв в имении своем село Чернь не более двух недель, отправился в город Воронеж; найденные бумаги представил ко мне.
Будучи известен, что Плещеев сей есть родственник Воронежскому гражданскому губернатору Кривцову, я командировал для отыскания его и доставления ко мне со всеми бумагами, какие только оказаться при нем могут, помощника начальника Орловской губернской полиции Коллежского асессора Клюкина. О таковых распоряжениях моих имею щастие Вашему Императорскому Величеству донести...
Гражданский Губернатор Сонцов
Генваря 13 дня, 1826 года
№ 345
...Ныне коллежский асессор Клюкин, возвратясь из Воронежа, представил ко мне порутчика Плещеева, взятого им в доме тамошнего Губернатора Кривцова, — где он имел квартиру. Со всеми найденными при нем бумагами, которые, равно и самого его Плещеева, имею щастье всеподданнейше представить при сем арестованного с частным приставом Орловской гражданской полиции.
Гражданский губернатор Сонцов
Генваря 14 дня, 1826 года.
19 января Алексей под усердным надзором фельдъегеря въезжал в Петербург. Где-то сзади тащился Тимофей в крестьянских санях, тоже под надзором жандармов.
Ныла рука. За несколько дней, прожитых в воронежском доме Кривцовых, рана, нанесенная в последнем сражении 3 января, зажить еще не успела. Он вспоминал картечный огонь в Ковалевке, вспоминал, как сник на землю тяжело раненный в голову Сергей Иванович Муравьев-Апостол, как младший брат его Ипполит, девятнадцатилетний красавец, тоже раненый, увидя сраженного брата и поняв, что восстание безнадежно разгромлено, с трудом поднял свой пистолет и застрелился тут же, на глазах Алексея. Сергей Иванович очнулся и под обстрелом картечью, истекая потоками крови, шатаясь от слабости, направился к обозу в поисках Ипполита: «Где брат мой? Где брат мой?» Но тут на него набежали, он хотел вскочить на подведенного Алексеем коня, однако артиллеристы генерал-майора Гейсмара сдернули его из седла и окружили.
А сейчас Алексей проезжал мимо бывших семеновских казарм. Припомнилось начало знакомства и дружбы в этих казармах с Бестужевым-Рюминым, Муравьевыми, Иваном Вадковским... Какие пламенные упования их тогда вдохновляли!.. Бестужев-Рюмин тоже взят в Ковалевке, на поле восстания, с оружием в руках. Алексею бежать помог Тимофей.
Вот здесь, если направо пойти и еще разок повернуть, в переулке будет тот дом, где последнее время Лиза жила. Бедная Лиза! А братья, отец... Эх, лучше не думать об этом. Зимний дворец. Плещеева привели в помещение Главного штаба, но сразу через площадь в Зимний дворец, на Главную гауптвахту. Как было положено, принял его комендант Петербурга Башуцкий, явно утомленный бессонницей, взял у фельдъегеря документы, личный портфель арестованного, отобрал у него все наличные деньги. Заинтересовался в бумажнике клочком черной клеенки, в которую была завернута Русская Правда... Алексею она показалась похожей на траурную фату с надгробия погибших надежд и мечтаний... Комендант велел отвести его в общую комнату, где он поступил в подчинение начальника стражи гауптвахты Жуковского. «Еще один однофамилец Василия Андреевича».