— Смертную казнь.
— Более, чем смертную казнь. Известно тебе, как был наказан полковник Риэго, предводитель бунта в Испании?
— Он был повешен, и палач прыгнул на плечи к нему, чтобы затянуть крепче петлю веревки.
— Неточно. Ему, живому, отсекли ноги и руки, разнесли по четырем заставам города и бросили на пожирание свиньям. Затем отрубили голову и воткнули на кол. Я и с тобой могу поступить по тому же закону. Чет-вер-то-вать.
— Есть еще один древний русский обычай казнить — на колесе... преступник присуждается к страшной, медленной смерти.
— Ты хочешь, чтобы я последовал примеру Петра, казнившего стрельцов подобным колесованием?
— Мне все равно, как умереть. Страдать я привык. Вся моя жизнь — сплошное терзание.
Император встал и снова подошел к окну. Долго смотрел на Неву, на крепость в дымке тумана. Наконец обернулся. И очень тихо сказал:
— Подойди сюда, Алексей. — Плещеев повиновался. Николай взял его за руку, пододвинул к окну.
Сумерки уже наступали. Монарх положил обе руки на плечи ему.
— Я же знаю. Твой старший, умерший брат — сын императора Павла. Значит... ты... ты тоже мне брат.
Бешеный порыв урагана взревел в ушах Алексея. Рот наполнился горечью. Вспыхнула жгучая, слепящая боль около сердца, острым клинком вонзилась под ребра.
Алексей очнулся на стуле, не понимая, где он находится. Рядом стоял Николай с синим стаканом в руке и брызгал ему в лицо струи холодной воды... Алексей вытерся, встал.
— Садись, Алексей. Садись. Ты ослаб.
— Не надо никаких снисхождений. Ни жалости, ни состраданья. Ведь это все — лицемерие. Вы ожидаете, ваше им-пе-ра-тор-ско‑е ве-ли-че-ст-во, что я паду сейчас в ваши объятия, как брат ваш, или встану на колени пред вами? Ни-чуть. Чувствительными театральными сценами не уничтожить пропасти между нами. Вы, ваше императорское величество, остаетесь для меня таким же извергом, древним Нероном, Тиберием, Калигулой... Каином... каким были и прежде. А я — в ваших глазах все тот же преступник, скрывший от вас Русскую Правду. Что вы сделали с ней?
— Русская Правда цела. Я сутки читал ее, всю ночь глаз не смыкая. С основным ознакомился. Я понял силу отравы, дурмана, скрытую в ней. Больше никто, ни один человек ее не прочтет. Она мной опечатана и сдана в сугубо секретный архив, в секретное Дело под номером десять: Собрание правил и законов, составленных членами тайных обществ. Там она пролежит в царском хранилище под надежной охраной замков и особого военного караула — годы, десятилетия и века. Чтобы ни один человек не мог заразиться гнусными мыслями — либо слабый, либо закоренелый преступник в настоящем и будущем. А у меня будут в руках верные доказательства и улики, если они понадобятся мне, одному, императору.
Алексей опять почувствовал дурноту.
Теплая волна зелено-бурой болотной воды застлала глаза. И словно под водою он слышал шепот императора Николая:
— Я хочу тебя... освободить. Хочу снять с тебя все обвинения. Простить тебя.
— Прощать? У меня нету вины. Я прав пред судьбою отечества.