Милостивый Государь
Вашего Превосходительства
покорный слуга
Александр Плещеев
Сего 1826-го
Адрес мой — у Аларчина моста, в доме Энгельгардта
Вечером 3 июня в просторной, но какой-то уж чересчур старомодной квартире Плещеева сидел в обществе двух младших его сыновей друг детства и юности Николенька — ныне Николай Михайлович Бороздин, командир 4‑го Кавалерийского корпуса, генерал-лейтенант, генерал-адъютант, кавалер нескольких боевых орденов, личность достославная и почтенная.
— Сатана с вельзевулом и сорок тысяч четыреста упырей и пакостных демонов побрали бы эту мою достославность! — ругался Николенька. — Вляпался я с нею в грязное дело, словно курица в тухлый навоз.
Оказывается, высочайшею волей вызван Николенька из Орла для почетного присутствия в должности члена суда — Верховного, у‑го-лов-но-го!
— Только-только — тридцатого мая — было представлено монарху донесение Следственной комиссии со всеми записками и экстрактами, — кипел Бороздин, — а сегодня уже состоялось первое заседание. Манифест об учреждении суда успели напечатать в сенатской типографии за один день. Вот он. Напечатаны также Списки особам, присутствующим... Шайтан со столетними ведьмами их всех бы побрал!.. Кого только нет... Председателем — древний Петр Васильевич Лопухин, папаша главной фаворитки Павла Петровича; прокурором — тоже древний князь Лобанов-Ростовский, министр юстиции, собачий ублюдок. А далее: Ланжерон, Строганов и Мордвинов. Затем министр просвещения, или, как Карамзин называл, «министр затмения» Шишков, бывший председатель «Беседы», ратоборец за староверское слово российское, ярый враг романтизма. Затем граф Воронцов, Паскевич и Бороздин, да, да, сотню тухлых яиц ему в глотку, он самый, я, ваш Николенька Бороздин! Затем Орлов, Алексей, разумеется, пусть чертопляс сотню раз плюнет в рожу ему: ведь 15 декабря он через день после восстания в графское достоинство возведен — за усмирение. Три митрополита. И кого-кого, каких прощелыг и проституток только там нет?.. Семьдесят два человека. Отказаться?.. Ни-ни... Это — смерть. Смерть гражданская, которая хуже телесной. Вот на подобных сенатских списках печатных всякий член суда супротив фамилии своей обязуется каждодневно расписываться при явке на каждодневное растленное заседание. Сегодня начало положено. Торжественно оглашен манифест, затем исторический очерк Дело об обществе. И наконец началось чтение показаний. Но обвиняемые сами перед лицом суда не предстанут.
— Как не предстанут?..
— Это же противно законам!..
— Значит, их хотят заочно судить?
— Вместо сего новоизбранная «Ревизионная комиссия» — эх, распять бы их душу! — будет дополнительно всех обвиняемых вызывать и допрашивать, нет ли каких добавлений к их показаниям и по доброй ли воле...
Но тут беседу прервал дверной колокольчик у входа. И в комнату влетел мелким бесом, танцуя какую-то несуразную смесь краковяка, мазурки и вальса, — кто бы мог думать? — Алексанечка!.. Отец и братья бросились к нему, но он, ловко увертываясь, продолжал дикую пляску. Изможденный, вспотевший, бросился наконец на тахту и ногами, задранными к потолку, продолжал еще вытворять какие-то непонятные несуразности.
— Parbleu! — крикнул он, вспомнив детскую приговорку.
— Donnerwetter! — откликнулся Гриша, и Петута закончил внушительным басом: — Полундра!
— А вы знаете, братцы родные, что значит полундра?.. Так английские моряки со снастей товарищей предупреждают: «Берегись!.. падает вниз». Но вот я вверх полетел.
Саня вытащил из кармана помятую и уже замусоленную бумажку, дал всем прочитать.
Вследствие отношения Вашего Превосходительства № 966 честь имею уведомить, что 4 числа сего июня освобождены по Высочайшему повелению из-под ареста содержавшиеся по делу о злоумышленном обществе нижеследующего лица:
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Лейб-гвардии Конного полка князь Голицын.
Лейб-гвардии Конного полка корнет Плещеев 2‑й...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Коллежский асессор Грибоедов,
без всякого дальнейшего взыскания как лица, оказавшиеся по следствию непричастными к сим обществам.
Военный министр Татищев