— А Жуковский?.. Жуковский?..
— Не знаю. Знаю только, что Вяземский сейчас в Ярославле, где ополчение Дмитриева-Мамонова расквартировано. Вам же следует сейчас наведаться еще к Растопчину, там Карамзин проживал последнее время, и там его книги и вещи остались.
Парадный двор перед великолепным дворцом Растопчина на Лубянке был запружен толпою, которая понемногу уже расходилась, возбужденно обсуждая какое-то происшествие. Пришлось обогнуть здание справа, со стороны переулка. Там стоял тарантас у заднего хода. Его грузила бумагами и книгами старушка, мадемуазель Беер, гувернантка Карамзиных.
— Карамзин направился в Нижний, к семье, — объяснила она, — там хочет в нижегородское ополчение вступить, чтобы с мечом в руке отправиться в поход на Москву — выбивать Бонапарта!
Книг и папок Карамзина оказалось такое множество, что уже не умещалось в кузове тарантаса. Все это мадемуазель Беер увозила в Остафьево, подмосковное имение Вяземских. Сама она взгромоздилась на козлы. О Жуковском она тоже не знала ничего.
«Лёлика следовало бы с нею вместе отправить, — размышлял Тимофей, — а впрочем... неприятели могут добраться и до Остафьева... Да ему в тарантасе и не уместиться... Вот задача теперь: Жуковский... Разыскивать-то его, пожалуй, теперь уже нечего. Полк Мамонова искать?.. Где?.. В Ярославле? Небось давно перевели... Неразбериха повсюду... нешто найдешь?.. Следует, конечно, всеми мерами в Орловщину ворочаться. Эх, Алексей, тяжелой обузой ты мне навязался! Куда ж нам податься? Здесь поблизости, на Никольской, артист Плавильщиков жил. У него нето передохнуть?.. Вишь, как Лёлик измучен».
Добрели. Разыскали истопника. Но Плавильщиков, трудно больной, с многочисленною семьей, всего час назад выехал в Петербург. А другие артисты? Лизаньки Сандуновой нету в Москве — в столицу осенью уже перебралась. Но Сила Сандунов остался при банях своих. Да он с Лизанькой давно уж в разводе.
В каморке у истопника Тимофей с Лёликом подкрепились, поели, что осталось у Тимофея в дорожной котомке. Из оконца были видны Никольские ворота Кремля... и Лёлик туда потянулся. В соборах звонили к вечерне. Ну как, в самом деле, в Кремль не пойти?.. И довелось Тимофею с Алешей нежданно-негаданно принять участие в обороне Кремля.
Звонница Ивана Великого гудела хмурым рокотом неторопливых колоколов. Горожане, служилые люди, дворовые, сидельцы, ремесленники, дворники, даже монахи и бабы выносили из Арсенала ружья, тесаки, старинные алебарды. Отобравшие оружие поднимались на башню Троицких ворот и на стены, к бойницам. Створки ворот уже заложены наглухо бревнами, досками, железными плитами, на дальнем углу, где Арсенал, воздвигнута баррикада.
Неприятель входил в Москву по Можайской и Звенигородской дорогам, по Дорогомиловке, по Арбату и через Пресню — по Никитской, Поварской и Воздвиженке.
Издали донеслись залихватские рулады духового оркестра. По Воздвиженке гарцевал эскадрон пышно разодетых улан. Оркестр приближался. Взвизгивая, нагло свистел корнет-а-пистон; грузно прыгая, ухали трубы; пьяным кряком рычал большой барабан, поддержанный звяканьем дребезжащих тарелок. В такт цокали копытами лошади. Но все эти звуки не могли заглушить колоколов Ивана Великого, гудевших густым, рокочущим потоком без берегов, без границ...
Картинно красуясь, уланы стали приближаться по Троицкому мосту через речку Неглинку, к наглухо закрытым воротам Троицкой башни.
— Господи, благослови! — послышался шепот, и нестройным, раздробленным залпом на бойницах чмокнули ружья. Замолкли колокола. Тимофей и Лёлик тоже стреляли из карабинов.
Лошадь в переднем ряду, неистово заржав, поднялась на дыбы, улан пригнулся к шее коня, схватившись за гриву; другой, самый крайний, всплеснул высоко руками, как будто хотел поймать невидимо пролетавшую птицу над головой, и, расслабив ноги, вылетел из седла; повиснув на перилах моста, он слегка задержался, словно намеренно балансируя, и сорвался в Неглинку, лениво волочившую свои грязные, заплесневелые воды вдоль Кремлевской стены к Боровицкому мосту. Еще один залп. Пронзительно пискнул корнет-а-пистон и захлебнулся змеиным пассажем; цинично хрюкнули трубы; оркестр умолк.