Лестница винтовая, ступени крутые. Конспираторы — их осталось теперь, увы, человек двенадцать — четырнадцать — поднимаются с той же стремительностью. Но где ж остальные? Отстали? Или перетрусили?..
Александр торопился, стараясь поспеть за передовыми. Он задыхался и за спиною слышал тяжелое дыхание Бороздина. Как трудна эта лестница! А может быть, ему просто-напросто — страшно? Как все-таки хорошо, что Николенька рядом...
Кухонька, примыкающая непосредственно к библиотеке-кабинету монарха. После подъема сердце колотится так, как будто хочет разорвать оболочку... Библиотека, на окна которой Александр смотрел из аллеи Третьего верхнего сада. За массивною дверью — спальня монарха. На полу в библиотеке мертвым сном спят два лейб-гусара, дежурные... Один из них растянулся поперек дверей в опочивальню. Его не обойти. Во дворце тишина. Аргамаков разбудил часового, требуя ключ. Тот в сонном отупенье проснулся, заспанное лицо перекосилось испугом.
— Ну, мигом! Я плац-адъютант. Спешу доложить о пожаре.
Лейб-гусар дрожащими руками подал ключ, но в это мгновение другой дежурный сам проснулся, разом все понял и отчаянно закричал:
— Бунт! Ваше величество, бунт! Не пущу! Бунт! Ваше величество, бунт!
Ему одним махом зажали рот, всунули кляп. Он вырывался. Князь Яшвиль палашом ударил его по голове. Хлынула кровь. Лейб-гусар упал на ковер. Но через миг он очнулся, вскочил и бросился в противоположную сторону, через Белую залу, на ходу вырвал кляп изо рта... Его крики замерли где-то вдали...
Беннигсен дал команду немедля обнажить палаши. Аргамаков отпер дверь в спальную комнату. Там, глубже, оказалась вторая. Но она была заперта изнутри. И как будто засовом. Аргамаков раздраженно, с яростью постучал.
— Ваше величество, соизвольте открыть. В замке пожар. Ваше величество.
Никакого ответа.
— Он бежал, — проворчал Николай Зубов. — Услышал крик дежурного и бежал.
— Нет, бежать ему некуда. Здесь есть еще одна только дверь — потайная, на лестницу, — вот она, тут, справа меж входными дверями. И она заперта. Сюда из опочивальни он проникнуть не мог.
— Эта дверь вниз ведет, в апартаменты Гагариной, любовницы императора, и ниже, в спальню Кутайсова.
— Да чего размышлять?! — обозлился Зубов. — Если бы государь в самом деле успел бежать по этому ходу, дверь в его опочивальне не была бы заперта изнутри.
— Но ведь там есть еще одна дверь, с той стороны опочивальни, в покои императрицы!
— Э-э-э!.. чего вспомнили! Та дверь наглухо забита давно, почти замурована... Ваше величество! Ваше величество!
Полное молчание было ответом.
Тогда Николай Зубов, стиснув зубы, весь подобравшись, из всей силы налег на двери могучим плечом. Послышался треск. Еще два натиска — засов поломался и обе створки дверей широко распахнулись.
Заговорщики ворвались по-прежнему скопом. И остановились, перейдя порог.
Темно. Тишина. Горит один ночник. Справа у стены кровать. Кровать пустая. В комнате — никого.
— L'oiseau s'est envolee, — разочарованно протянул князь Платон. — Птичка-то улетела.
— Некуда было ей улетать.
Все рассыпались, разбежались по обширной опочивальне, заглядывая в темные углы, под кровать... Длинные тени задвигались, заколебались на стенах, на потолке.
— А! — вырвался у Скарятина короткий испуганный возглас. Побледневший, дрожащий, он указывал рукою на ширму около камина, придвинутую почти вплотную к стене.
Внизу видны были... ноги.
Голые белые ноги в ночных изношенных туфлях. Ступни повернуты беспомощно, в каком-то косом направлении друг к другу. Казалось, они неживые.
Все замерли. Шевельнуться остерегались. Наконец кто-то, осмелев, осторожно потянул за краешек ширму... и медленно отодвинул ее.
Император Павел Петрович в длинной рубашке, в ночном колпаке стоял, прислонившись к стене, упираясь плечом в зало́м камина, вытянувшись во весь свой маленький рост и, видимо, стремясь вдавиться внутрь этой стены, раствориться в ней, сгинуть, исчезнуть... Голова была плотно вдвинута в угол между стеной и камином.
— Он не повесился?.. — еле слышно спросил сзади Николенька. Никто ему не ответил.
Быть может, он в столбняке?.. Глаза императора, вытаращенные, неподвижные, смотрели вперед, неизвестно на что. Громадные ноздри маленького вздернутого носа раздуты. Признаков дыхания не заметно. Маска... упырь...