Рядом со сводным братом верещал Крыса. В этот момент он действительно был похож на маленького и юркого грызуна. Короткими ножами нервный вор действовал молниеносно – ещё два противника упали, обливаясь кровью, хлеставшей из десятка ран.
Ловкач наконец опомнился и кинулся в бой. Хотя, это уже было лишним. Оставшиеся на ногах шестеро противников наконец пришли в себя и убегали. Впрочем, уйти удалось только троим, во главе с Косым. Тот бежал первым, благоразумно успев отскочить в сторону при первом крике Ворона.
Остальных настигла дубинка Гасилы и клинки Крысы. Ворон в драку больше не вмешивался, давая свои парням почувствовать радость победы и уверенность в себе.
Ловкач, злясь на себя за то, что растерялся в начале схватки, попытался остановить бегущих. Удалось ему это плохо, вернее, вообще не удалось. Они просто снесли его с ног, а Косой успел ещё и пару раз пырнуть ножом.
Ловкач тяжело осел на землю. Ворон, заметив это, издал яростный крик, достал метательный нож, украденный неделю назад у какого-то воина. Клинок, сделав несколько оборотов в воздухе, ударился рукоятью о спину Косого и упал на землю.
И тут к убегающим метнулось что-то маленькое, расплывчатое и зелёное. Раздались крики умирающих, а гоблин уже вытирал свои кинжалы о волосы Косого, благоразумно решив не портить одежду, которую можно было продать.
– Эй, Ворон, гони две золотые монеты, ты обещал! – с ухмылкой крикнул Шустрик.
Жизнь и смерть Ловкача
Пока Шустрик снимал с трупов Косого и его двух товарищей всё мало-мальски ценное, Ворон с друзьями кинулись к Ловкачу. Тот лежал на земле, закрывая рану на груди. Главарь, осторожно убрав его руку, побледнел – жить парню осталось пару дней, не больше, да и то, если повезёт.
– А ты молодец, не сдрейфил! Кинулся один на троих! Боевое крещение пройдено, в следующий раз в первых рядах пойдёшь! – попытался подбодрить он товарища, но голос предательски дрогнул.
Крыса и Гасила, видевшие немало смертей и подобных ран в своё время, молчали. Они знали, что спасти их нового друга может разве что чудо. Или зелье какое-нибудь секретное, из тех, что наёмные убийцы используют.
И тут Ворона осенило:
– Шустрик, ты в ранах разбираешься?
Гоблин не спеша подошёл, глянул на Ловкача, хмыкнул:
– Разбираюсь, конечно. В нашем деле без этого нельзя. Ничего страшного я тут не вижу. Неделю полежит и будет в строю. Так я бы сказал, если бы это был гоблин или орк. А тролль – тот и вовсе бы на следующий день на охоту за людишками отправился. Но ваши от таких ран не оправляются.
Ворон прошипел сквозь зубы:
– Ты бы хоть при нём не болтал…
Гоблин широко улыбнулся, показав свои мелкие, но острые зубы:
– Да ты что? Я же с пониманием… Есть у меня эликсир один, для себя берёг, но раз надо… Может, я в вашу шайку вступить хочу… Жест доброй воли, так сказать… В общем, пока я сам по себе, 3 золотые монеты возьму. Так бы и за 10 не отдал!
Ворон торопливо отправил Гасилу за деньгами, а Шустрик отвёл его в сторонку и прошептал:
– Ты учти, препарат хороший, но на людях не испытанный. Гоблины от него выздоравливают за пару дней, но мы покрепче. Этот и того… Загнуться может… Но деньги назад не отдам, если что!
– Рискнём, что делать… Я тебя знаю – мошенник редкостный, но своих ты не обманываешь… А на счёт вступления в шайку – ты это серьёзно?
– Я через пару дней вас навещу! – пообещал Шустрик.
Получив деньги, гоблин как будто растворился в воздухе. Только что он был здесь, а теперь только склянка с какой-то ярко-рубиновой жидкостью напоминала Ворону, что это не сон.
Открыв пробку, главарь шайки осторожно принюхался. Пахло непонятное зелье отвратно. Впрочем, деваться было некуда. Ворон прекрасно знал, что от таких ран не выживают. Да и Шустрик был гоблин с понятиями.
Ловкач старался держаться, но и он понимал, что дни его сочтены.
– Всё будет хорошо, брат! Ты только пей до дна!
Под участливыми взглядами товарищей, Ловкач залпом осушил пузырёк, поднесенный к губам. Его чуть не стошнило, но Ловкач сдержал рвотные порывы, понимая, что это его последний шанс.
Через несколько секунд тело парня скрутили страшные судороги. Трое товарищей навалились на него, с трудом удерживая на месте. Внезапно судороги прекратились. Тело Ловкача обмякло. Лицо Ворона вздрогнуло – оказывается, он привык к этому бродяге.