— Ты ведь не собираешься взять свое слово обратно? — спросила она, тоже достаточно строго. — Эта награда — моя.
Вот что Язон значит для нее — «награда». Дамос оценивал возможность бежать вместе с Язоном. Она не велика, принимая во внимание его возраст и численность врагов. Сейчас он может только последовать за ними до деревни и ждать подходящего случая. Они — крестьяне, а значит, не умеют как следует содержать пленников; они, несомненно, могут допустить какой-нибудь промах. «Лучше подождать, — убеждал он себя, — и выбрать подходящее время для побега».
Решение правильное, очень даже правильное, но почему его гнетет какое-то мрачное предчувствие, неужели он в чем-то ошибается?
Ика начала было протестовать, когда крестьяне грубо опустили носилки на жесткое деревянное ложе из неоструганных досок, но замолчала, увидев, как нахмурился Туза. Он хотел показать своим знакомым, что у него есть некоторое положение в обществе.
Поморщив нос, Ика оглядела жалкую лачугу. В углу стояла единственная кровать, ничто не покрывало грязный земляной пол. В стенах, покрытых копотью, не было ни одного окна. Единственным источником свежего воздуха и света была прикрытая пологом дверь.
Она перевела взгляд на Язона. До чего же он измучен! Разве она может оставить его в таких ненадежных руках?
— Его нельзя класть сюда, — резко сказала она.
— А что ты предлагаешь? — сказал Туза, махнув рукой по направлению к двери. — Может, попросить моего брата выгнать детей из кровати, или ты предпочитаешь спальню Миноса во дворце?
Ика поняла, что не права. Люди эти были очень бедны — с их стороны было жертвой предложить пленнику даже эту убогую хижину.
— Мне нужны теплая вода и тряпки. Я займусь его лечением.
— Ты? Ты не можешь оставаться здесь.
— Но я немного умею лечить. — Она не умела, но часто видела, как этим занимался Дамос.
— Ты, как всегда, удивляешь меня, Дори. Но я не могу позволить тебе остаться.
— Да? И как же ты намерен остановить меня?
Туза пристально посмотрел на нее. Было нелегко выдержать его взгляд, но она должна показать, что так легко не сдается.
Он щелкнул пальцами и приказал всем выйти. Один за другим крестьяне покинули помещение, что-то бормоча себе под нос. Туза осмотрелся и с проклятьем воткнул свой факел в грязный пол.
— Что же в этом пленнике такого... привлекательного? — спросил он, смотря на Язона с очевидным презрением. — Разве ты не понимаешь, что он занимался грабежами?
— Не думаю, чтобы он это делал с целью навредить вам. Погляди — ведь он такой худой. Он просто добывал себе пищу.
— И грабил священные пещеры.
— А почему бы и нет? Ведь ваши люди приносят в дар богине кое-какую пищу. Разве ты бы не воспользовался ею, будучи голоден и не имея ни малейшего представления о местных обычаях?
Туза отвел взгляд.
— Почему ты так уверена, что он ничего не знает?
Ика боялась, что он не знает обычаев даже своей страны.
— Посмотри на него, — сказала она Тузе. — Судя по его росту и цвету кожи, он грек. Или когда-то был им.
— Но я до сих пор не понимаю, почему ты так заботишься о нем. Чтобы вылечить его, потребуется время, а твое отсутствие быстро заметят. Ты больше не хочешь выступать на арене?
Девушка перевела дыхание, потом сказала:
— Может быть, ты поговоришь с Челиосом обо мне?
На его лице отразилось беспокойство.
— Ты можешь повлиять на него, — торопливо продолжила она. — Ведь ты говоришь с Челиосом всякий раз, когда хочешь отлучиться. Благодаря ему тебя ни разу не поймали и не наказали. Нужно, чтобы ты теперь поговорил обо мне, — настаивала она. — Скажи, что я не буду никогда ссориться с ним. Пусть забирает быка себе, лишь бы предоставил мне немного времени.
— Так ты хочешь подкупить его? Не думал я, что ты способна на такое.
Стараясь держаться с достоинством, Ика ответила:
— Я просто следую твоему совету.
— Слишком быстро ты учишься. Забываешь о тяжелых последствиях.
— Ты слишком упрям, Туза. Ты ведь должен мне эту добычу.
— Но я не понимаю, зачем он тебе, что ты собираешься с ним делать?
Она не собиралась ничего ему рассказывать.
— Он не просто дикарь. Под грязью скрывается человек, доведенный до такого состояния несчастьями. Моя совесть не позволяет покинуть его, даже если ты отворачиваешься от него, несчастного обитателя другой страны.
— Какой страны? Мессалоны?
От его небрежного тона вопрос не становился менее угрожающим. Ика помнила, как он грозился убить Язона, если бы тот не был уже мертв.
— Я не знаю его, — солгала она, стараясь не выдать себя. — Но это не имеет значения. Я должна помочь ему. Разве ты не так поступил бы на моем месте?
Туза продолжал изучать ее.
— Может, и так, но ведь ты действуешь не просто из сострадания к несчастному дикарю?
Ика поняла, что ей так просто от него не отвертеться.
— Это связано с моим ведением, — сказала она, и это отчасти было правдой. — Когда я в первый раз увидела его в темноте на холме, он мне напомнил быка из моего видения. Мне показалось, что судьба предоставляет мне еще одну возможность его поймать. Я понимаю, это звучит необычно, но мне кажется, что он связан с моей судьбой.
— Лучше бы это оказалось неправдой. — Туза, вздохнув, повернулся к двери. — Дни его сочтены, Дори, — вот грустная правда. Янос, должно быть, уже в лагере, и Челиос вскоре вызовет царскую стражу.
Стражу?! Язон не должен попасть в руки Миноса!
— Сама богиня говорила со мной, — крикнула она в отчаянии, удерживая Тузу у дверей. — Там, в роще, она прошептала мне, что осуществляется моя судьба.
Он обернулся.
— Она говорила с тобой? Но как?
— Подул ветерок. И серебряная змея коснулась моих ног. — Конечно, это было раньше, еще днем, но зачем договаривать, когда он слушает ее так внимательно.
— Священный посланник, — тихо произнес Туза. — Значит, я был прав насчет тебя.
Она едва слышала его.
— Так ты поможешь мне? Ты отошлешь солдат и договоришься с Челиосом?
— Не знаю, — ответил он задумчиво и вышел из хижины. — Мне нужно пойти в рощу и просить богиню решить эти вопросы.
— Но сейчас не время, — возразила она, следуя за ним. — Только не сейчас. Что если придет стража, а тебя не будет?
Но ее вопрос не получил ответа. Отдернув занавеску, Ика увидела, что Туза уже исчез в темноте.
— Принесите мне воды и тряпок, — сказала она крестьянину, караулившему хижину. — И целебные травы, какие только найдутся в вашей деревне.
Занимался рассвет, а Дамос все еще прятался в укромном месте. Ветер донес до него густой дым из деревни. Дым ел глаза, и Дамосу еще больше хотелось спать. «Что если немного вздремнуть, ничего особенного еще не произошло».
Но тут послышался звук лязгающего оружия — в деревню направлялся отряд солдат. Дворцовая стража? Дамос сразу же насторожился. Не случайно этот отряд появился здесь.
Они подошли к сторожу возле хижины и заговорили с ним. Дамос сжал кулаки от ярости. Будь проклята эта Ика! Неужели она так торопится получить награду, что даже не дает Язону времени прийти в себя?
«О Ика, — подумал он с болью в сердце, — как я мог так заблуждаться?»
Позади него хрустнула ветка. Дамос обернулся и заметил позолоченную тунику минойского воина. Он с тревогой вспомнил, что не отметился в порту.
— Интересно, для чего это ты околачиваешься возле деревни... — сказал воин. — Мне кажется, тебе лучше пойти с нами.
Ика замерла от страха, услышав голоса за дверью. «Где ты, Туза?» — мысленно спрашивала она. Неужели она перевязала раны Язона, только чтобы страже было удобнее вести его во дворец?
Ика посмотрела на своего героя — беспомощного и беззащитного. Они не смогли бы скрыться от стражи. Девушка осмотрелась в поисках оружия, но вода уже остыла и не могла никого обжечь, тряпками и травами она тоже не могла ничего сделать.