— Есть пословица, — сказал Надиров, — как бумажную нить ни крась, все равно не станет шелком.
Это он сказал уже в коридоре, когда все вышли из зала, и никто ему не ответил. Они спустились по лестнице. По улице плыл горячий летний воздух, припекая листочки акаций и мучая прохожих. Плыл и плыл, и не было ему конца. Но даже его жаркой массы, даже этой духотищи Надиров хватил от души, полной грудью.
— Не грустите, Ягана Ярашевна, — пошутил он, — выговор — это лучшее удобрение для новых урожаев.
— Старый урожай тоже мог быть хорошим, — заметил Бардаш. — И без выговора.
— Наука! — развел руками Надиров. — Всем наука! На-у-ка! — Он посмаковал это слово и обнял за плечи Ягану и Бардаша. — Думаете, я не люблю этого слова? Поехали! Поехали ко мне! Я вам покажу. Корабельников Алексей Павлович! Ты так и не выступил на бюро…
— Без меня сказали…
— Так покажи теперь людям, что ты сделал… Он сделал! Себе славы не беру…
— Вы мне помогли, Бобир Надирович.
— Наше дело не говорить, а действовать! Поехали!
Он тянул всех к машинам.
— Простите, братцы, — взмолился Шахаб, — я домой. У меня там будет свое бюро… Мне жена покажет за то, что я удрал из больницы!
— Берегитесь, — улыбнулся Корабельников, которого жена тоже держала в строгости, она недавно приехала.
— Бобир Надирович! — осмелился Шахаб. — Дадите на радостях квартиру в Газабаде? Заберу туда семью.
— Дом дадим!
— А школа когда откроется?
— С этой осени.
— Ну, глядите! При всех сказали.
— Не отрекусь. Куда ты? Мы тебя подвезем.
— Спасибо, мне ходить легче, чем сидеть. Лучше прогуляюсь…
И Шахаб пошел, смущая прохожих и далеко светя своими небесными штанами, тающими в бездне бухарского дня.
То, что показали Надиров и Корабельников, было сверх всяких ожиданий Бардаша. Все подвалы нового здания треста заняла великолепная лаборатория, в которой можно было исследовать, что угодно, буквально все на свете. Узнать характеристику найденного газа, выявить, нет ли коррозийных компонентов, угрожающих оборудованию скважин, вредных примесей, а также и полезных, вроде бензиновых фракций, чтобы отделить их и использовать по назначению, ведь газовые конденсаты — превосходное дизельное топливо! Тут изучались и разные породы, и какие-то девчушки уже сидели за приборами у открытой двери с надписью: «Лаборатория физики пласта».
— Алексей Павлович, — сказала одна Корабельникову, — очень любопытные мысли о закономерности залеганий.
— Зайдите ко мне попозже, — кивнул он.
Конечно, это было его детище, его заслуга, но сделана была лаборатория с надировским размахом. В соседних комнатах возились люди, вооруженные воронками, весами. Орудия были простые, но работу делали важную. Они проверяли и пересоставляли рецептуру глинистого раствора и цементных смесей для заливки и ликвидации затрубных проявлений. Надиров перещеголял разведчиков!
— Еще бы! — сказал он, довольный. — Им за мной не угнаться!
Так-то так, но сколько денег распылялось… У разведчиков своя лаборатория, у Надирова своя, а делают-то ведь одно и то же!
— Я не виноват, — понимающе сказал Бобир Надирович. — От этого все беды. Подчиняемся мы разным комитетам. Иди к Сарварову, он мужик умный…
Корабельников сказал:
— Я считал бы, что в первой фазе эксплуатации скважина должна быть опытной. Нельзя доверять окончательным выводам разведки. Только опыт может показать, как падает давление, подтвердить запасы хранилища, а тогда уж можно продолжать освоение до конца…
— Это очень хорошо, — сказал Бардаш. — Мы напишем, а вы подготовьте, Алексей Павлович, проект эксплуатации одной-двух опытных скважин.
— С удовольствием.
— Да, — еще раз сказал Надиров, вспоминая бюро, — надо поступать по-умному… Наука!
Ягана улыбнулась.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
И снова пыль, пыль, пыль… Ее так много, что всю не поднимешь, — шутит Алишер. Но и простору много — никакой пылью не закрыть. Ехали, ехали, стало темнеть.
Алишер все придумывал, то его зовут работать в детский сад, молочко подкидывать, а то на базу «Плодо-овощ» — арбузы развозить по лоткам, куда уж лучше, упал арбуз, разбился — насыщайся! А может, и не выдумывал.
Бардаш дремал и улыбался. То и дело одним глазом он смотрел вперед, на так называемую дорогу… Чтобы не уснуть, он высунулся из окна. Пыль то обгоняла «газик», то отставала, но все время слышался ее запах и резало в глазах…