Он сел в кресло и приготовился слушать, но уже через две минуты они оба стояли у карты, занимавшей стену кабинета против окон, искали и быстро находили на ней далекие, но знакомые по названиям места… Оренбург, Свердловск, Челябинск…
— Вы представляете себе газопровод длиной в две тысячи километров, в две нити, из сердца пустыни в топки Урала, на заводы Свердловска и Челябинска? Сегодня Челябинск самый закопченный город в нашей стране, а ведь это он дает всем, в том числе и нам, и трактора, и нужнейшие станки… Ему есть отчего закоптиться. Когда же придет газ и челябинцы увидят над собой голубое ясное небо, они скажут: «Спасибо Бухаре!»
— Да, это замечательно, — подтвердил Бардаш.
— Вопрос о строительстве газопровода Бухара — Урал рассмотрен и практически решен. В этом семилетии газопровод должен стать реальностью. — Секретарь ЦК по-товарищески положил руку на плечо Бардаша. — Большая работа. Ну как, вынесут наши плечи?
Бардаш смотрел ему в лицо, в заразительно сверкающие глаза, испытующе проверявшие его, и ждал.
— Вам предлагается стать парторгом ЦК на стройке газопровода.
У Бардаша сдавило дыхание, словно накатилась такая большая волна, что ее требовалось перестоять молча. Не каждому выпадало счастье пройти по следам разведчиков до Аральского моря и дальше, куда они не ходили, дать дорогу открытым ими богатствам. Для людей.
— Ну как? — переспросил секретарь ЦК.
И сам не зная почему, то ли оробев перед грандиозностью замысла, то ли от смущения, от неожиданности, Бардаш сказал:
— Не знаю… Еще много незаконченных дел… И нет большого опыта партработы…
— Свои дела вы закончите… Пока ученые разрабатывают проект, мы должны знать, кто будет его осуществлять. Есть охота?
Тогда Бардаш сказал просто и честно:
— Есть. Большая.
— А теперь рассказывайте о делах незаконченных…
Они накурили, как обычно, горку сигаретных хвостиков в черной пепельнице. Бардаш вспомнил и о плачущем битуме, и о недостатке труб. Трубы Анисимов брал прямо с платформы — не успевали подгонять поезда… Как же будет, когда пойдут на Урал?
Секретарь ЦК засмеялся, сказал, что о трубах для себя Урал подумает, а насчет битума тут же позвонил в институт, заметив, что такая жалоба уже была и он разговаривал с учеными.
— Вот видите, — он положил трубку. — Они предлагают сразу после очистки хлорвиниловую обмотку. Никакого битума и никакой бумаги. Зайдите к ним, захватите с собой группу испытателей на трассу…
— А это любопытно! — хлопнул кулаком по ладони Бардаш. — Любопытно! Химия!
Пора было прощаться.
— Разрешите мне на день задержаться в Ташкенте, — попросил Бардаш.
— Семейные закупки? — улыбнувшись, спросил секретарь ЦК. — Чего в Бухаре не хватает?
— Нет, — сказал Бардаш. — Со мной слепая девушка. Хочу показать врачам…
— Родственница?
— Нет. Это в двух словах не расскажешь…
— Давайте в четырех, — сказал секретарь ЦК, осторожно глянув на ручные часы.
Может быть, его интересовала история человеческой жизни. Может быть, он пользовался случаем изучить будущего парторга ЦК на уральской трассе еще с одной стороны.
И Бардаш рассказал об Оджизе и Хиёле, Сурханбае и Халиме-ишане… А секретарь сказал ему:
— Вы же прирожденный партийный работник! Это просто здорово, — он так и сказал «здорово», — что наступление техники вы связываете с наступлением духа! А то бывает, построят вместо мечети кинотеатр, люди до кино и после кино молятся дома… Нет, хорошо… Не надо ли помощи? Я попрошу позвонить в больницу.
— Спасибо, у меня там друзья со студенческих лет. Надеюсь их найти…
— Ну, смотрите. Я помогу.
В приемной ожидало много людей. Их скопилось больше, чем хотелось секретарше, и она проводила Бардаша неприветливым взглядом. Но все равно никто из них и никто вообще сегодня не мог быть счастливее его. Перед ним открывались такие просторы, что первоначальная точка, Газабад, действительно становилась лишь маленькой точкой на карте.
И никому не будет так трудно, как ему.
А Ягана? До чего ему сейчас не хватало ее! Может быть, без него родится ребенок. Без него начнет ходить… Он будет заскакивать домой наездами, палетами, встречаться, отмечать на дверном косяке, как вырос сын, и считать новые морщинки у ее глаз. Ведь эта работа на два с лишним года… Он остановился на лестнице… Ягана будет бурить скважины, чтобы новый газ питал новые очаги здесь и на Урале, а он — укладывать в землю бесконечную нить труб под пески, под солончаки, под волны Аральского моря, под луга, под болота, под леса, под горы…