Майе и Федору бросилась в глаза толпа людей, осаждающих приисковую контору. Стояла длинная очередь — с версту.
У Федора руки опустились, когда он увидел эту очередь, которая все росла и росла на глазах.
— Федор, займи очередь, — сказала Майя.
Федор тяжело вздохнул и стал в конец длинного хвоста. Майя отошла с Семенчиком и села под деревом в тени.
Очередь хотя и медленно, но все же продвигалась. Вот уже видно окошко вербовщика, прорубленное в стене небольшого чулана. Федор нагнул голову и увидел в окошке голову плешивого человечка с водянистыми глазами.
— Сколько лет?.. Уроженец какой губернии?.. — сыпал вопросами человечек. — Какой нации?..
Федор успел ответить, что он якут.
— Холост?.. Семейный?..
Узнав, что с Федором жена и ребенок, человек повысил голос. Он стал пронзительным, лающим:
— Семейных на работу не берем! Посторонись!.. Следующий! Кто следующий?
Федора толкнули в спину:
— Отходи!.. Моя очередь!.. — Над окошком склонилась лохматая голова. Федора оттеснили.
Белый свет померк для Федора, на плечи стопудовым грузом свалилась усталость. В висках застучала кровь, голова закружилась. Как дальше жить?.. Что делать?.. Куда он денется с женой и ребенком, где будет жить, чем кормить их? Один бы как-нибудь перебился, а с семьей?
Майя по лицу Федора увидала, что на работу его не взяли, и ни о чем не стала спрашивать. У нее только задрожали губы и слезы покатились из глаз. Она тут же их вытерла и сказала, что не плохо бы снять угол, а потом опять поискать работу.
К вечеру Федор и Майя обошли всех жителей прииска. В каждой лачуге народу было битком, и они уходили ни с чем.
Уставшие, измученные, они зашли в юрту, стоящую на отшибе. Это была приисковая баня. При бане жил русский старик Илья. Он два раза в неделю топил баню.
Майя увидела Илью, длиннобородого, бровастого, и перепугалась.
— Куда ты привел нас? — шепотом спросила она у Федора.
Старик слез с полатей и пригласил сесть их на грубо сколоченную скамейку у стенки. В комнатке было чисто. Стоял голый стол из свежевыструганных досок, две табуретки. В углу висела иконка.
— Откуда и куда идете, добрые люди? — спросил ласковым голосом старик.
Федор ответил, кто они и как тут очутились.
— Здесь редко встретишь якута, — сказал Илья, глядя на Семенчика. — Ваш ребенок?..
— Наш… Нельзя ли у вас переночевать? — осмелел Федор, с надеждой глядя на старика.
— Почему нельзя? — ответил старик. — Укладывайте ребеночка на этой лавке, а сами на полати. В тесноте, да не в обиде.
Утром Илья напоил своих постояльцев чаем, поделился с ними лепешками.
— Не печальтесь, — успокаивал он Федора и Майю. — Бог милостив, авось где-нибудь пристроитесь. Бывает и хуже. На Пророко-Ильинском прииске завалилась шахта… Погибло тридцать семь человек. Стали раскапывать шахту, а вода как хлынула и всех затопила.
Майя посмотрела на Федора и на мгновенье представила, что бы было, окажись в этой шахте он… Глаза ее наполнились ужасом, она даже зажмурила их.
Чуткий старик заметил это и стал стараться сгладить тяжелое впечатление:
— Беда такая не со всяким случается. Шахты-то не каждый день заваливаются, так что не думайте… Раньше-то меня звали Николаем, — перевел старик разговор на другое, — а теперь я Илья.
— А почему? — заинтересовался Федор.
— Да вот так, — уклончиво ответил старик. — В тайге не только имена люди меняют… Нужно было. Как-нибудь в другой раз. — И, помолчав, сказал: — Жену-то с ребенком оставь у меня, а сам еще походи по приискам. Тут их много. Только не нанимайся в Федосиевский прииск. Ни за что. Там становой зверь зверем, как только его земля такого держит. Душегуб, а не человек!.. Прошлым летом заявились туда муж и жена с девочкой лет десяти. Увидел этот изверг девочку и говорит обходному: «Приведи мне ее на ночь». Тот и рад стараться. Мать девочки на колени: «Я пойду вместо нее, пусть меня терзает!..» Куда там, сгреб девочку в охапку и потащил. Мать-то бежит следом и вопит. Он пнет ее, она опять вскакивает и за ним. Утром девочка едва приплелась домой, свалилась на пары да так и не встала… похоронили. — Старик вытер набежавшую слезу. — У меня они тоже, несколько ночей ночевали. Девочка такая ласковая, большеглазая, Пашей звали. На меня: «Дедушка, дедушка»…
— Где они сейчас?.. — спросила потрясенная Майя.