Поэтому, когда к концу зимы морозы смягчаются, в народе говорят: «Вот и обломился у Быка Холода один рог».
Но Бык Холода не сдавался. Он сатанел от ярости, снова и снова кружил пургу, расстилал туманы, жег воздух морозами…
Изловчился Юкабиль и отрубил Быку Холода второй рог. Об этом якуты сразу узнали, потому что дни стали прибывать, таяли снега, засверкали на солнце сосульки.
И говорят в народе, когда начинают таять снега: «Вот и обломился у Быка Холода второй рог».
Вскоре молодой силач отрубил Быку голову. Об этом якуты сразу узнали по проталинам на пригорках, по стремительно приближающейся весне.
Юкабиль присел возле мертвого Быка Холода передохнуть. И вдруг — что такое? — Бык Холода на его глазах превратился в облако и улетел в небо.
«Эх, не добил!» — огорчился юноша и остался среди льдов поджидать Быка Холода.
Осенью с первыми заморозками чудище спустилось на землю. Бык уже отрастил себе рога, принял опять прежний вид.
Возле своего логова он увидел Юкабиля, грозно засопел. Листва на деревьях пожелтела и осыпалась. А Бык Холода все больше и больше свирепел, пучил налитые кровью глаза, из ноздрей его вырывались струи морозного воздуха. На земле якутов ударили первые морозы, льдом покрылись реки и озера. Бык Холода в дикой ярости кинулся на Юкабиля. Опять начался бой. Люди узнали об этом по лютым морозам и туманам.
Так и продолжается борьба Юкабиля с Быком Холода из года в год, из века в век.
Когда старожил закончил рассказ, Каландарашвили, как бы стряхивая с себя дрему, встал, заходил по комнате.
— Интересно, — сказал он. — Очень похоже на восточную легенду. — Командующий подошел к камельку, подбросил двор. — А предки ваши из каких мест?
— Из Сызрани, — ответил старожил. — Там, рассказывала моя бабка, стоял монастырь. Настоятель его, или как там их звали, был зверь зверем. С крепостными обращался хуже, чем со скотом. Бил, отдавал в солдаты, ссылал к черту на кулички. От него-то и сбежали мои предки.
Вошел Асатиани — он проверял посты.
— Еще не ложился, Нестор Александрович? Уже второй час. Поспал бы.
— В дороге подремлю. — Командующий погладил свою окладистую пышную бороду. — Приятно поговорить с интересным человеком. — Он кивнул на хозяина.
В четыре часа в Табагу выехала разведка. Подняли отряд. Позавтракали, собрались в путь. Ординарец доложил Каландарашвили, что кибитка готова.
— Ну, еще одна, последняя дорога, — сказал командующий.
— Почему последняя? — удивился хозяин. Он помог Каландарашвили надеть тулуп. — Вам еще ездить да ездить!..
— Последняя до Якутска. Сегодня придем на место. Ну, спасибо за ночлег, за хлеб-соль, за приятную беседу. Вот вам на память, — Каландарашвили вынул из кармана трубку, протянул мужику. — Если не возьмете, обижусь.
Старожил прижал руку к груди.
— Благодарствую! Я сохраню. И детям своим накажу. — Он осторожно взял трубку, будто она была из хрупкого стекла.
— Я провожу вас, — сказал хозяин.
Отряд выстроился на дороге. Раздалась команда к началу марша.
Старожил долго стоял у ворот, глядя вслед удалявшимся красноармейцам.
Отряд скрылся за поворотом, но в утреннем морозном воздухе еще долго слышался скрип полозьев.
Издалека этот монотонный звук напоминал не то плач ребенка, не то какую-то скорбную мелодию…
Из-за реки взошло солнце. Яркие лучи щедро серебрили высокий, крутой мыран Ытык-Хая. Он походил на грудь огромного лебедя.
V
Над городом стоял прозрачно-белый дым. Он валил изо всех труб. Якутск готовился к встрече Второго северного отряда и командующего вооруженными силами Якутии Нестора Александровича Каландарашвили. Накануне бойцы и комсомольцы расчистили большую площадку у старинной башни и на ее шпиле водрузили красный флаг.
Чтобы не ударить лицом в грязь перед командующим, гарнизон города тщательно отрабатывал строевой шаг.
Ласково пригревало мартовское солнце, ослепительно сверкал снег, кое-где капало с крыш.
Должно быть, никто так не радуется весне и теплу, как якут. Он готов целовать первую проталину, торжествуя, что долгая зима с морозами, туманами и стужами, надоедливая и тоскливая, уже позади. Идет стремительная северная весна, хмельная и буйная.
А у жителей Якутска сегодня двойная радость. Радует теплый, погожий день и приезд долгожданных гостей — Каландарашвили с отрядом.