— За мной! — бросил Федор своим и, пригнувшись к гриве коня, помчался на этот голос.
Конники врезались в гущу шарахающихся тел… Усталое эхо долго еще повторяло крики, ругань, стоны, лошадиное ржание, звон сабель…
Гудзинского разбудили среди ночи, доложили: со стороны Чапчылгана слышна стрельба. Похоже, что там идет бой.
— Какой бой? — недоуменно пожал плечами командир отряда.
Гудзинский взобрался на колокольню, приложил бинокль к глазам. Но что можно увидеть в темноте?
Отряд поднялся по тревоге, занял оборонительные рубежи. Стрельба в Чапчылгане не затихала.
К Гудзинскому в окоп пришел командир первого взвода. Погасив о каблук самокрутку, он сказал:
— По-моему, это наши там дают прикурить…
— Из чего ты заключил, что наши? А может, между собой разодрались после перепоя. Не исключена и провокация. Выманивают нас из слободы.
— Вряд ли, товарищ командир. Столько времени палить в воздух. Патроны переводить.
— Вот что, бери взвод и отправляйся на разведку, — приказал Гудзинский. — Если и вправду наши подошли, подмогни им и дай мне знать. Балку у дороги обойди. Вдруг — засада.
Стрельба прекратилась только на рассвете.
Гудзинский до рези в глазах вглядывался в сторону соседней деревни, скрывавшейся в предутренней дымке. Постепенно светало.
Из взвода, посланного на разведку, на взмыленной лошади примчался вестовой и доложил, что в Чапчылган ворвались красные конники и разгромили банду. Почти всех порубили, перестреляли. Среди убитых нет главаря Коробейникова. Сейчас его ищут, лес прочесывают. Командир конников приказал найти Коробейникова и доставить живым или мертвым.
— Как фамилия командира? — дрожащим от волнения голосом спросил Гудзинский.
— Владимиров.
— Федор!.. — вырвалось у Гудзинского. — Это он! Федор Владимиров!.. Федя!.. Брат мой!.. Ух, ты!.. Какой молодец!.. Нашей закалки!.. Построить отряд для встречи красных конников! Самых бравых и стройных на правый фланг.
Отряд построился на окраине деревни. Гудзинский принял рапорт и, встав перед строем, срывающимся от волнения голосом объявил:
— Товарищи бойцы и командиры! Сегодня в ночь наши ворвалась в Чапчылган и наголову разбили банду!
Возгласы ликования заглушили эти слова.
— Товарищей из Якутска ведет Федор Владимиров, который приходил к нам, в начале зимы связным. Я с ним сидел в тюрьме, был на каторге, помог ему бежать… Одним словом, пуд соли вместе съели. Так что если наша встреча получится слезной, не удивляйтесь. И погромче кричите «ура» нашим дорогим и близким друзьям и товарищам по борьбе!..
— Ура! Ура! Ура!.. — дружно отозвались бойцы.
На околицу стекались жители слободы. Вскоре образовалась целая толпа.
— Граждане! Дорогие наши сестры и братья! — обратился к амгинцам Гудзинский. — Сейчас сюда прибывает отряд красных конников отважного бойца революции Федора Владимирова. Бандиты разгромлены. Амга выстояла! Поздравляю вас!
Из-за пригорка показался эскадрон. Шел он бойкой рысью в четком строю. Все ближе, ближе… Гудзинский залюбовался.
От толпы отделились мальчишки и с веселым гамом побежали навстречу конникам. Толпа заволновалась, загудела и, растекаясь по полю, двинулась вперед. Вот уже амгинцы, мужчины и женщины, смешались с лошадьми, хватая бойцов за ноги.
Отряд, стоявший в строю, вдруг без команды сорвался с места и тоже побежал навстречу конникам. Гудзинский едва поспевал за своими бойцами.
Вскоре все смешались — слобожане, красноармейцы из Якутска и бойцы амгинского гарнизона…
Федор попал в железные объятья командира второго взвода, крупного широкоплечего якута с большими руками.
— Федор! — в безудержной радости крикнул подбежавший Гудзинский и широко раскинул руки. — Браток ты мой!..
— Трошка!.. — Федор вырвался из объятий взводного и бросился к Гудзинскому.
Они хлопали друг друга по плечам, целовались и, как расшалившиеся мальчишки, обнявшись, повалились на землю.
— Отец, вставай. Сыро!.. — сквозь смех сказал Семенчик.
Федор и Гудзинский помогли друг другу встать.
— Это мой сын! Семенчик!..
Гудзинский вскинулся:
— Да не может быть?! Сын?.. Разыскал? Да ты погляди на него: вылитый Федор! А я-то… Я ведь, почитай, с пеленок знаю его. Воевали вместе. А мне даже в голову не приходило…
— Вот встретились наконец… — сказал Федор, с гордостью глядя на Семенчика.