Харатаев посмотрел, хорошо ли закрыта дверь, чем еще больше напугал Ульяну. Она с похолодевшим сердцем подумала: «Опять появился злой дух Майи». У нее даже в горле запершило…
Старик не торопился начинать разговор, собираясь с духом.
— Скорей говори, не терзай меня… — взмолилась Ульяна.
Харатаев потрогал дверь, закрыта ли она, подошел к жене, сел рядом и почти шепотом сказал:
— Еще в прошлом году, до наступления распутицы, на управу был прислан запрос… Вилюйский исправник спрашивал о нашей Майе…
Ульяна тихонько вскрикнула, прижав руки к сухой груди.
— О чем же он спрашивал?.. Уж не нашелся ли ее муж… муж? — Бедная женщина прямо сгорала от нетерпения скорее узнать, о чем спрашивал исправник.
— В той бумаге было сказано, будто наша Майя жива-здорова, замужем за каким-то батраком, по фамилии Владимиров, и сама батрачит вместе с мужем где-то в Кильдемцах у какого-то купца. Я ответил, что дочь наша умерла… А сегодня опять ко мне приезжал человек из Якутска и спрашивал, верно ли, что наша дочь умерла… И опять говорил о женщине, которая живет у купца, как его… Иннокентий, и называет себя нашей дочерью…
— Может, это наш ребенок и есть?.. — всплеснув руками, сказала Ульяна срывающимся голосом. — Ее ищут?.. Может быть, найдут? А зачем ее ищет исправник?..
— Не ищет… Спрашивал у меня, правда ли, что это моя дочь.
— Так почему же ты не поехал и не посмотрел? Почему сидел как пень и даже пальцем не пошевелил?
— Да ты в своем ли уме? — испугался Харатаев. — А вдруг это новые козни демона? Что, забыла, сколько мы перестрадали?.. Не дай бог. Мне еще тогда сказывали, будто кто-то возбудил судебное дело против головы Намского улуса Яковлева, — ты его помнишь, он приезжал к нам с сыном свататься?
— Помню. — Ульяна всех помнила, которые сватались за Майю.
— Так вот, как будто та женщина, которая выдает себя за нашу Майю, подала на Яковлева в суд за то, что он обманным путем высватал ее за своего батрака. Ведь не было этого. Наш ребенок обвенчался с сыном купца Гаврильева, Федором. Это какая-то другая женщина. Или демон Майи новые сети плетет…
Ульяна залилась слезами.
— Хоть мы и говорим всем, что наша дочь умерла, но ведь мы сами не знаем, что с ней случилось и где она!..
— Перестань, — прошептал старик, — шаман Сыгыньях своим ясновидящим оком все видел и рассказал нам.
— Но мы-то ее своими руками не хоронили! А может, она, наперекор всему, жива?
За ужином старики молчали. Ульяна услышала за окном визг замерзшей собаки и подумала: «Где-нибудь и наша Майя заливается горючими слезами, не имея над головой своей крыши».
— Ты бы съездил, старик, и посмотрел, что там за женщина. А вдруг это Майя? — сказала Ульяна и опять залилась слезами.
— Съездить, говоришь? — начал сдаваться Харатаев. — А стоит ли?..
— А как же не стоит! Ведь дочь! Кровь родная!.. Да я с ума сойду!..
— Ну-ну, не плачь… Возможно, поеду…
— Может, она там голодна и холодна, ждет не дождется от нас помощи… Все во сне ее вижу…
VI
Вернувшись из Хампы, Иван Семенович переночевал в Якутске и поехал в Кильдемцы к купцу Иннокентию.
Майя и на этот раз не стала первой ни о чем у него спрашивать, а хозяин тут же затащил гостя в заднюю комнату и, уставившись на него большими круглыми глазами, спросил:
— Ну как?..
— Ох, надула она нас, — зашипел гость, яростно глядя на дверь. — Ваша батрачка такая дочь Харатаева, как я китайский император!
— Что ты говоришь?.. Значит, солгала! — У Иннокентия был вид человека, на глазах которого рушится мир.
Кто-то въехал во двор. Слышно было, как зафыркали лошади. Иван Семенович первым посмотрел в окно и увидел сани с высоким крутым козырьком — на таких санях ездят люди с большим достатком. С саней слез важный старик, весь белый от инея, особенно борода, брови, высокий воротник шубы. Приезжий повернулся к окну, и лицо его показалось Ивану Семеновичу знакомым…
Тут же из сарая показалась Майя — она несла дрова. Вдруг поленья посыпались из ее рук в снег, а сама она осталась стоять на месте, точно приросла. Потом тихонько-тихонько пошла, не сводя глаз с приезжего; вдруг сорвалась и побежала, не разбирая дороги, обхватила старика руками, смеясь и плача.
— Кто это? — спросил Иннокентий, наблюдая эту картину.
Иван Семенович повернул к Иннокентию страшно удивленнее лицо и выдохнул.
— Харатаев…
Иннокентий выбежал во двор встретить важного гостя. Приезжий сдержанно ответил на поклон хозяина и пошел вслед за Майей в дом. Иннокентий взял коня за повод, привязал его к коновязи, принес свежего сена.