Десять минут назад я видел сине-зеленую воду в лобовом стекле. Десять минут назад я почувствовал мощный удар. Десять минут назад во все стороны и мне на лицо обрушился взрыв соленых брызг. Десять минут назад я в очередной раз должен был умереть, но… Все было быстро и страшно. Вода заполнила салон в несколько мгновений, но мы смогли выбраться. Слава Богу машина пролетела достаточно чтобы упасть не на камни, а в воду. Данте даже успел схватить свой меч. Потом он помог мне выбраться на берег, уложил на холодные камни и куда-то пошел. Я не смотрел куда. Боль была адской. Помимо множества синяков и ссадин которые я даже не видел, а буквально чувствовал, дико болела грудь, а к ней присоединилась и невыносимо ноющая нога, которая продолжала заливаться кровью…
Солнце закрыла высокая тень.
— Познакомишь меня со своим новым другом?
— Конечно. — Я опустил руку. — Крабик, это Данте. Данте — это Крабик.
— Привет, Крабик. — Тихо сказал Данте, смотря на крохотное ракообразное.
Краб опустил клешню, некоторое время не двигался, словно и вправду понимал наши слова, затем повернулся, спрыгнул в воду и исчез.
— Вот, возьми. — Данте протянул мне сломанный автомат, две половинки которого все еще были сцеплены ремнем. — Перевяжись.
Ножом он отрезал края ремня и помог мне перетянуть ногу.
— Ты как? — Взгляд его был одновременно заботлив и обеспокоен.
— А что?
— Да выглядишь ты… — он улыбнулся, — сексуально.
Я улыбнулся и даже хмыкнул, но это было больно.
— Прости, у меня нет сил смеяться.
— Верю. — Данте выпрямился. — Идти сможешь? Ты, блин, бледный, как жопа эскимоса.
— Можно подумать ты проверял.
— Нет конечно, но если негры в Африке черные, логично предположить что эскимосы…
— Ладно, хватит. — Я затянул потуже узел, затем, внезапно вспомнив, полез в пояс и извлек то, что могло мне сейчас здорово помочь… Один шприц был сломан и все мое спасение исчезло, испарилось в морской воде. Я молча смотрел на оставшийся шприц.
— Кольнись сейчас. — Сказал Данте. — Потом придумаем что-нибудь.
Придумывать было нечего. Он понимал это, а я тем более. У нас было несколько часов в лучшем случае, потом бы я не смог идти… Мы нашли узкую крутую лестницу и смогли взобраться на дорогу. Обезображенный инопланетным огнем асфальт резко обрывался, сменяясь ровным, гладким, недавно проложенным. Мы остановились, чтобы отдышаться. Да, лекарство подействовало, но после пережитого физическая активность давалась мне нелегко. Я шумно и жадно вдыхал воздух, упираясь ладонями в колени. Мокрая одежда казалась невыносимо тяжелой, а промокший жилет будто разбухал, кожа под ним зудела, но я понимал, что если сниму его — легче совсем не станет.
— Я все ждал, что кто-нибудь вынырнет. — Я поднял глаза и увидел, что Данте внимательно смотрел на воду, в то место, куда примерно упал вертолет. — Но никто так и не вынырнул… Идем, — мрак лежащий на лице развеялся как облачко пыли, но, как и то облачко, часть его тут же опустилась обратно, — у тебя мало времени. Нужно использовать его по максимуму. Предлагаю идти через лес, но вдоль дороги, далеко от нее не отходя. Моя рация на дне, а твоя?
— Здесь. — Я машинально нащупал гарнитуру в кармане и достал ее. Из наушника по моей руке потекла вода. — Только промокла.
— Хорошо. Постарайся высушить, может быть заработает. Мы знаем куда нам идти, так что с этим проблем возникнуть не должно. Погнали в заросли, надо тебя подкрепить, да и я бы не отказался от жменьки личинок. — Данте усмехнулся. Это смахнуло остатки мрака. — Как тебе план?
— Лучше и не придумаешь.
Не нужно ехать за границу или в дикие места Амазонки или Суматры, чтобы увидеть непролазные дикие джунгли. На нашей земле есть места ничуть не хуже. Стоило нам немного углубиться в заросли, как настоящий приморский лес подхватил нас своими огромными буковыми лапами, с пальцами из дубов, кленов, лип и швырнул в переплетения лиан, пальм, диковинных цветов и кустов, большинства которых я даже и не знал. Лиановые сети больше напоминали гигантскую потемневшую паутину. Стволы деревьев опутывала зеленая вата мхов. С веток свисали желтоватые губки, напоминающие сережки. И обязательный папоротник. Боже, как же я люблю папоротник! А тут он раскидывался мощными всходами. Иные кусты доходили мне почти до плеч, а я был далеко не маленького роста. И среди всего этого великолепия, которое одним своим видом заставляло сердце одновременно трепетать и успокаиваться, было одно то, что объединяло все в единую картину идеального места — воздух. Прохладный и освежающий, он проносился по горлу и наполнял легкие, попадал в кровь и одурманивал мозг. Но только на секунду. Потом, как по щелчку, с глаз словно сходила пелена, тебе казалось, что ты стал лучше видеть, мозг лучше соображать, а все чувства обострились как копье кроманьонца. Ничто, ничто, ничто и тысячу миллиардов раз ничто не могло с этим сравниться. Ни одно произведение искусства, изобретение, даже сам человек не могут сравниться с этим простым, но таким великим и великолепным в своей простоте творением — с природой.