Он толкает меня в грудь, и я, спотыкаясь, делаю один шаг вперед и прижимаю его задницу к полу. Он создает портал и выбивает меня через него, а затем мы врезаемся в стену в другом конце комнаты. Его рука на моей шее, но я врезаюсь головой в его голову, вновь открывая рану, которая уже там, и разворачиваю его, швыряя на пол, прежде чем наступить на горло.
‒ Хватит, ‒ рявкает Крид. ‒ Убери эту сучку и давайте вернемся к работе.
На периферии зрения Сильвер движется вперед, и я поворачиваю голову, наблюдая, как он медленными, осторожными движениями опускается рядом с Лондон.
Вот когда я наконец смотрю на нее по-настоящему.
Ее волосы перепачканы кровью и чем-то похожим на грязь. Кровь на руках впиталась в одежду, а кожа бледная. Синяки покрывают лицо и руки, и прежде чем я осознаю, что делаю это, я стою над ней.
Ее ладони прижаты к полу, глаза едва приоткрыты, голова покачивается из стороны в сторону.
Сильвер протягивает руку, чтобы прикоснуться к ней, и она вскидывает свою, но затем ее глаза поднимаются, встречаясь с моими.
Она задыхается, ее губы приоткрываются.
Что-то хрустит в моей ладони, и когда чья-то рука опускается мне на плечо, я оглядываюсь в поисках Синнера. Его глаза побелели, когда он опускает подбородок, его пальцы обхватывают мое запястье.
Я смотрю вниз и вижу запястье Сильвера, то самое, которое было в моей хватке, кости сломаны, его рука согнута не в ту сторону. Я отпускаю его, делая шаг в сторону, потом еще один.
‒ Объясни, ‒ с трудом выдавливаю я.
‒ Она пыталась покончить с собой, ‒ говорит Лендженд.
Боль обжигает, грудь сдавливается, когда рычание пытается вырваться из горла. Мой Дух шевелится, умоляя о свободе, но я в ловушке под правдой обо мне и девушке, стоящей передо мной.
Он хочет пойти к ней. Хочет, чтобы она позвала его и освободила.
К черту это.
Она не заслуживает его преданности. Она пытается уйти от нас.
К черту все это.
‒ Сильвер исцелил ее, ‒ заканчивает Ледженд.
Глаза Лондон мертвы, когда они смотрят в мои. Никаких признаков огня или нахальства, которых я жаждал. В которых я чертовски нуждался. Никаких признаков чего-либо.
Она — пустота, пустой мешок с хрупкими костями.
Сломанная маленькая кукла.
Именно так, как она того заслуживает.
Кислота обволакивает внутренности, но я приветствую укол.
Я позволю этому съесть меня целиком, если оно заберет с собой аппетит к единственной вещи, которую, как клянется мое тело, я хочу, но отказываюсь иметь.
Я наклоняюсь, фиксируя конечности, когда они дрожат от гнева, осмеливаясь дотянуться до нее. Чтобы починить то, что сломано.
Я проигрываю битву, и мои пальцы скользят по ее виску, убирая волосы с того места, где они прилипли в крови, и зачесывая их назад.
Ее глаза закрываются, вероятно, случайно, и это зрелище что-то делает со мной. Поэтому я выпускаю кончики когтей из пальцев и позволяю им царапать ее кожу.
Появляются три маленькие капельки крови, и я жду, что она поморщится. Будет кричать и рыдать от боли, но она не делает ни того, ни другого.
Она ничего не делает.
Я пристально смотрю на нее, медленно поднимаясь на ноги.
‒ Если это твой крик о внимании, то ты зря потратила отличную кровь, маленькая куколка, ‒ я смотрю на Ленженда, а затем на Сильвера. ‒ Вам следовало оставить ее умирать.
А потом я ухожу, но не раньше, чем слышу ее голос.
Он вторгается в разум, и, когда никто не может этого видеть, я закрываю глаза, прислушиваясь.
‒ Я же тебе говорила, ‒ хрипит она.
Мой лучший друг издает смешок, и мне хочется вырвать ему язык.
Я хочу лишить ее жизни. Как она смеет говорить с ним, как будто они друзья, но не реагировать на меня. Она, должно быть, горит изнутри, как и я.
Просыпается в холодном поту.
Рыщет по темным уголкам своих кошмаров.
А может, и нет.
Может быть, это только у меня.
Судьба испытывает меня на прочность.
У нас забрали нашего короля. Нашего отца.
Может быть, они заберут ее следующей.
От этой мысли у меня подгибаются колени, и я хватаюсь за стол, прежде чем чуть не упасть на пол, как последняя сучка.
Я ненавижу ее.
Я ненавижу то, что она сделала со мной.
Я ненавижу то, что правда сделала с нами.
Рыча, я прорываюсь сквозь двери и жду, когда братья выйдут. В тот момент, когда они выходят, я обращаюсь к Ледженду.
‒ О чем, черт возьми, ты думал? ‒ я взрываюсь, накладываю защитное заклинание, чтобы она не могла подслушивать, какой змеей она и является.
Я делаю шаг навстречу Ледженду.
‒ Ты привел ее сюда?! Это гребаное убежище для членов королевской семьи. Место, куда не пускают даже самых доверенных людей, а ты впускаешь суку, которая убила одну из нас?! Кто сказал, что она не виновата и в смерти отца тоже?