‒ Она планирует убить ее, не так ли? ‒ Ледженд скрещивает руки на груди.
Мое сердце сжимается, но я стараюсь не обращать внимания, прогоняя это чувство прочь.
‒ Почти уверен, что маленькая убийца уже должна была быть мертва, учитывая, как она вела себя, когда Крид разоблачил ее у всех на глазах, ‒ сердито замечает Син. ‒ Кто-то был неаккуратен, когда должен был просто отрубить ей гребаную голову, как…
‒ Не надо, ‒ рычу я раньше, чем намереваюсь, мои ноздри раздуваются, когда я пытаюсь взять себя в руки.
Я прижимаю тыльную сторону ладоней к глазам и рычу.
Я не хочу быть гребаным королем, и я чертовски уверен, что не хочу, чтобы рядом со мной был кто попало.
В чем проблема? Это не выбор.
Таков путь.
Это то, что есть, и этого не изменить. И со смертью отца того небольшого промежутка времени, который у меня был, чтобы смириться со всем этим, больше нет.
Я следующий Король Тьмы, а в Рате король не может править без своей королевы.
Как будто одно это слово заколдовало ее, рваная связь между нами натягивается.
Я знаю, что в ту секунду, когда она оказывается рядом, дурацкая гребаная связь, на которую я проклят, пробуждает жизнь, заставляя меня усиливать удушающую хватку, которую я постоянно вынужден сохранять, но я делаю это уже несколько дней, дольше, если считать все те разы, когда я боролся с ней, прежде чем, узнал правду.
Это ослабляет меня. Мой дар не может полностью перезарядиться, потому что он постоянно используется. Кожу покалывает, а внутренности горят, умоляя подойти к ней, прикоснуться, обнять и трахнуть ее, но нахуй ее и эту связь, которая думает, что все под контролем. Это не так.
Этого никогда не будет.
Этого не может быть, черт возьми.
Заставляя себя смотреть вперед, я игнорирую ощущение ломки костей, подхожу к ней и притворяюсь, что не замечаю испытующих взглядов братьев.
Я прикусываю язык, вкус крови с корицей наполняет рот, и я позволяю ей просачиваться из уголков губ.
Мгновенно, в тот самый момент, когда она касается воздуха, голова Лондон поворачивается в эту сторону. Я чувствую ее взгляд, как прикосновение языка дракона. Ожог, как острые порезы которые, кажется, тянутся по моей коже.
Конечности дрожат от желания, слишком большого, чтобы назвать, и, как всегда, когда дело доходит до беловолосого монстра, я проигрываю эту гребаную битву.
Я поднимаю взгляд. Ее стеклянные глаза встречаются с моими, и мой пульс учащается.
Моя. Каждый ее дюйм. Каждый гребаный кусочек.
Нет! Черт!
У меня трясется челюсть, когда я смотрю на сучку, которая украла мое будущее. Мою сестру. Мой гребаный рассудок.
Ты заплатишь за все это, маленькая Лондон.
Ухмылка растягивает ее губы, она наклоняет голову, как соплячка, какой она и является, и мне хочется оторвать ее губы от безупречного лица. Немного облажавшаяся. Кровь, которой она покрыта, никак не скрывает красоты. На самом деле все чертовски наоборот.
Вот тогда я вижу то, чего не замечал раньше, то, что блокировала ярость.
Лондон, спотыкаясь, входит в комнату, где сидим мы с братьями, все четверо уставились прямо на нее… полностью.
Блядь.
Голой.
Затем она останавливается, поднимает ногу и разводит ее, пока не оказывается широко открытой перед нами, ее ступня балансирует на краю дивана.
Я впитываю ее, рот наполняется слюной, в груди урчит при виде обнаженной киски. Затем ее рука скользит по бедру, и проводит крошечными пальчиками до самой верхушки бедра. К моей метке.
Под моей кожей вспыхивает искра, и член твердеет, язык пробегает по нижней губе, пока я наблюдаю, как она ласкает это местечко, и, черт возьми, клянусь, я чувствую ее прикосновения внутри.
Глубоко под моей плотью и костями она поглаживает чудовище там, каждым движением пальца. Ее рука поднимается выше, пальцы скользят между ног.
Раздается низкий стон, но он не мой. Он исходит рядом со мной, прорываясь сквозь похоть.
Внезапно мы начинаем двигаться. Я поворачиваюсь, и братья вскакивают со стульев, быстро увеличивая расстояние между нами, прежде чем я вырву им глаза.
Им не удается взглянуть на нее. Увидеть ее киску, которая принадлежит мне.
Я рычу в их сторону, поворачивая голову, чтобы посмотреть на источник проблемы.
‒ Лондон, ‒ бормочу я, опуская подбородок на грудь.
Затем двери позади нее распахиваются, и вбегает Сильвер.
‒ Она го… ‒ он резко останавливается при виде ее голой задницы. ‒ О черт.