Я давлюсь смехом, осторожно пробираясь на другую сторону дивана. Между нами маленький кофейный столик со стопкой Louis Faeton и Saint Lycan, наваленных друг на друга. Я почти смеюсь над названиями, задаваясь вопросом, знает ли человеческий мир, что некоторые вещи тайно украдены из этого мира или наоборот.
‒ Тебе не о чем беспокоиться, ‒ она проводит пальцами по волосам, чтобы собрать их в пучок на макушке. ‒ Я клянусь тебе, что у меня чистые намерения.
Когда я не отвечаю, она внимательно изучает меня.
‒ Ты знаешь, как читать намерения людей?
Не так давно я бы сказала «да». Что я фантастически разбираюсь в людях. Что моя интуиция всегда была верной, но теперь?
Я качаю головой, чувствуя себя глупо. Я ненавижу это. Я не преуспеваю, когда меня выставляют напоказ и я уязвима. Был единственный человек, перед которым я могла свободно развалиться на части, но теперь его нет. Ты должна быть осторожна с тем, перед кем ты разваливаешься на части, потому что большинство людей украдут то, что принадлежит тебе, без намерения возвращать это обратно.
Я сглатываю новый комок, который образовался в горле.
‒ Нет. Думаю, что нет.
Глаза Кайи блуждают по моему лицу, и я, клянусь, она решает, что сказать мне дальше. Она рисковала окунуть свою задницу в горячую воду, помогая мне. Я знаю, что я, по крайней мере, обязана ей некоторым доверием.
‒ Прости, ‒ добавляю я, мои плечи опускаются в знак поражения. ‒ Я думаю, мне трудно доверять кому-либо из этого мира.
Она наклоняется вперед и соскальзывает с кофейного столика, открывая потайной ящик. Она начинает перекладывать вещи, прежде чем достает длинный свернутый, как я предполагаю, косяк и маленький прозрачный пакетик с фиолетовыми блестками.
Она кивает.
‒ Этого следовало ожидать с твоей историей.
Она прикуривает, и я глубже погружаюсь в диван, позволяя себе на секунду ослабить бдительность. Не похоже, что у меня сейчас есть другие варианты. Я даже не знаю, как вызвать свой собственный портал, чтобы выбраться отсюда, и насколько я знаю, Кайя хочет помочь, я предполагаю, что есть причина, по которой она не открыла портал прямо на Землю. Не то чтобы я даже была уверена, что мне есть к чему возвращаться.
Я не могу смотреть в лицо тому, что я считала своим домом, без мальчика, который заставил меня почувствовать, что это именно так.
‒ Кстати об этом, ‒ она протягивает мне горящий косяк, и я перевожу взгляд с нее на ганджу.
Последний раз, я делала это с Магом, и я не могу сказать, что мне это не понравилось. На самом деле, моя жизнь не могла стать хуже, в данный момент. Итак, я беру, поднося ко рту. Вдыхая, я позволяю сладкому дыму осесть в задней части горла, прежде чем медленно выдыхать через нос и рот. Требуются секунды, чтобы эффект закрепился, и с каждым разом мышцы расслабляются еще сильнее, пока глаза не ослабевают, а разум не обретает ясность.
‒ Почему ты не злишься на меня из-за моего отца? И откуда ты знаешь о нем, когда, насколько я могу судить, больше никто не знает?
Она смотрит вдаль. Она, вероятно, не ответит мне. Я бы сама себе не ответила.
‒ У меня есть свои способы, и у меня есть свои причины, ‒ она лезет в карман за телефоном. ‒ Причины, которыми я уверена, когда-нибудь поделюсь.
Я откидываю голову на спинку дивана, снова подношу косяк к губам, затягиваюсь, прежде чем мои губы образуют букву «О», и выпускаю кольца дыма к небу. Кайя может говорить все, что хочет, но если это настоящий дом, почему в нем нет потолков? Что, если пойдет дождь?
Черт. Здесь идет дождь? Здесь был дождь?
Я вспоминаю времена своего детства, но мой разум не может сосредоточиться ни на чем дольше пяти секунд.
Черт, я под кайфом.
‒ Черт… ‒ она хихикает, вытаскивая меня из обкуренного ступора. ‒ Ну, может, он и отверг тебя, как пару, но он только что убил Драконшу-оборотня, которая поджарила тебя.
Я грубо сглатываю, и мне не нравится, что слюна похожа на наждачную бумагу. Я устала чувствовать ненависть и негодование ‒ в моей голове проносятся образы того, как Бен падает ‒ тонет ‒ умирает ‒ нет, черт возьми, я не хочу.
‒ Вероятно, потому, что ему хотелось сделать это первым.
Я не хотела говорить это вслух, и я отчасти рада, что это был едва слышный шепот, так что она, возможно, не расслышала. А если и расслышала, то ничего не говорит.
‒ Ну… Теперь все будет по-другому, в будущем, поскольку они объявили о начале ухаживания за его королевским пенисом.
Я задыхаюсь от дыма во рту, легкие горят, когда кашель становится неконтролируемым.
‒ Это потрясающе.
Проходит несколько секунд, и мы обе теряем самообладание. Такой глубокий смех вырывается из меня, и это приятно. Хотя бы на секунду.