- Малышка, пожалуйста, не плачь. Мой брак давно разрушен. Я никогда, слышишь, никогда не любил Елену! Черт! Теперь мне кажется, что я вообще никогда не любил. Я понял это только с тобой, – закрываю глаза, медленно качаю головой.
– Я понимаю, что ты сейчас не готова слышать от меня такие слова. Не готова любить. Просто позволь мне быть рядом с тобой. Я не жду ответной любви. Просто позволь тебя любить, – открываю глаза, долго всматриваюсь в его лицо. Вижу, что он предельно искренен со мной. Боль в груди разрастается. Все чувства смешались, сердце начинает гулко биться. Хочу что-то сказать, открываю рот и снова закрываю. Я просто потеряна.
- Я не знаю, – наконец выдыхаю я. – Я …. – Роберт не дает мне договорить, сладко меня целует.
- Я все равно не отпущу тебя. Ты – моя. МОЯ. Даже не смей мне возражать! Ты еще не осознаешь это, но ты моя. Позволь мне все решить за тебя, – ну, вот и все, я проиграла в этой битве. Он все решил за меня. Может мне станет от этого еще хуже, но я ведь не узнаю, если не проверю. Ничего не отвечаю, просто молча киваю головой.
- Вот и хорошо, – он берет мои руки, целует их по очереди, прижимает к своим щекам. Он всегда такой теплый. Его тепло передается мне, согревая меня. Что я творю, зачем соглашаюсь с ним? Но возразить и прогнать нет больше сил. Ведь он прав. Я забываю обо всем в его руках. Смотрю в его черные глаза и теряю связь с реальностью.
- Твоя жена… - тихо говорю я, вспоминая нашу последнюю встречу с Еленой.
- К черту мою жену, даже не вспоминай о ней сейчас, не хочу ничего слышать о ней.
- Даже если я скажу, что она следит за нами? – Роберт ухмыляется, немного приподнимает брови. Но заметно, что это для него не новость. – Ты знал?
- Да, я знал. Но можешь ни о чем не переживать. Очень скоро все это прекратится, – немного раздраженно говорит он. Как и всегда, когда речь заходит о его жене. – Она следит за мной всю нашу совместную жизнь. Раньше меня это даже забавляло. Ведь я особо и не скрывал все свои связи. Ну а то, что она помогала мне избавляться от навязчивых девиц - так вообще было мне на руку. Елена думает, что я ничего не знаю. Но это я позволял ей так думать. Сейчас, с тобой, все по-другому. Скоро все закончится. Ели бы не сын, все было бы намного проще. Ты говоришь, что ребенку нужна семья. А если в этой семье родители не любят и не уважают друг друга? Каждый их разговор переходит в скандал? Нужна ли ему такая семья?
- Я не знаю. Не знаю, - качаю головой. – Это немного не вписывается в мое понимание семьи.
- Вот и хорошо, что не вписывается. Ты - другая. Ты - чистая. Так и должно быть. Так что я не буду тебя посвящать во всю эту грязь. – Он поднимается на ноги, тянет меня за собой. Обнимает за талию. – Как ты себя чувствуешь? Может, тебе лучше прилечь?
- О, нет! Тебе не кажется, что я очень долго лежала? Настолько долго, что, по-моему, я не смогу уснуть ближайшие два дня.
- Хорошо, – на его лице играет обворожительная улыбка. – Тогда пойдем в душ, – тянет меня за собой в ванну.
- Ах, да. Я забыла правило, – усмехаюсь в ответ.
- Никогда не забывай о наших правилах, – строго говорит он.
***
После совместного долгого душа, где Роберт не позволял мне ничего делать самой, а я уже даже не сопротивлялась этому факту, мой желудок дал о себе знать, напоминая мне, что я не ела почти сутки. Роберт изучил мой холодильник. Потом я выслушала лекцию о том, что мне надо хорошо питаться. Я молчала и закатывала глаза. Дальше он приказал мне одеваться в удобную и теплую одежду.
И вот мы едем по заснеженным городским улицам. Я смотрю в окно на мягкий декабрьский снег, думая о том, что он прав. Если позволять ему все решать за меня, мне не надо ни о чем думать. Возможно, так проще. Возможно, именно это мне сейчас нужно.
По дороге Роберт заезжает в кофейню. Чмокает меня в нос и быстро убегает. Возвращается он уже с ароматным свежезаваренным кофе. И очень вкусными круассанами. С удовольствием съедаю свою порцию, кошусь взглядом на круассан Роберта. Он усмехается, отдает его мне. Без зазрения совести съедаю и его порцию. Мы заезжаем к нему домой. Там Роберт переодевается в джинсы, неизменно белый свитер. Вместо кожаного браслета на его запястье теперь красуются большие часы, но на кожаном широком черном ремешке, чем-то напоминающим его браслет. Роберт замечает мой взгляд, направленный на свое запястье, усмехается.
- Привычка, Елизавета Андреевна, привычка. Мне надо было чем-то заменить браслет, – вспоминаю, что он оставил свой браслет где-то у меня в квартире, думаю о том, что мне надо обязательно его найти. Мы выходим на улицу, садимся в машину. Трогаемся с места.
- Куда мы едем? – все-таки решаюсь спросить я.
- Скоро увидите, Елизавета Андреевна, – смотрит на меня через зеркало, подмигивает.
- Почему ты часто называешь меня по имени отчеству ?
- Потому что мне так нравится. Ваши имя-отчество, прекрасно сочетаются. Есть что-то в этом аристократичное, королевское.
Мы выезжаем из города. Оглядываюсь по сторонам, соображая, куда же ведет эта трасса, дальше только загородные поселки.
- Куда ты меня везешь?
- Мы едем за Ильей, – что? Он везет меня за своим сыном. Но зачем?
- А где он?
- Он гостит у моих родителей, – он везет меня за своим сыном! К своим родителям! Он вообще, в своем уме?
- Остановись! – кричу я. Роберт резко сворачивает на обочину, тормозит, разворачивается ко мне.
- Что случилось? Тебе плохо? – взволнованно спрашивает он.