— Милая, вернись ко мне... Открой свои глазки... Мы скучаем по тебе…
До смерти мне хотелось встать. Обнять её. Но тело будто не моё. Оно не хотело подчиняться приказам. Это пугало. В нём я себя почувствовала, как в клетке. Сколько бы внутренне ни кричала и ни билась, не пошевелить даже палец. А самое ужасное я всё чувствовала. Прикосновение к моим волосам, лёгкое, словно взмах крыла бабочки. Её ладонь слегка дрожала. Тёплую слезу, опалившую внешний уголок глаза. Дрогнув, она скатилась к виску, растаяв в волосах. Была ли она моя… Или всё же мамина… Как же мне хотелось, что бы она была моей. Так, мама сможет узнать, я её слышу. И хочу вернуться, не меньше чем она того желает.
Мамин голос отдалился, сознание затянула воронка. В этот раз вместо небытия я оказалась на злосчастной поляне. Мёртвый Виктор тянул ко мне свои полуистлевшие руки. Я попятилась назад. Мертвец, искажённый разложением, потихоньку двинулся на меня.
Не спеша снял себя с торчащего из груди кола, упав на колени. В ужасе я пятилась до тех пор, пока не упёрлась в широкий ствол дерева. Мертвец, врываясь пальцами в рыхлую землю, подползал всё ближе. Из окровавленного рта вырывались бульканье и хрипы. В них можно было разобрать лишь два слова "мой Персик". Ещё немного и ладони с ободранной кожей и в грязи коснутся моих ног. Он почти достал, как вдруг меня вновь завертел круговорот, выбрасывая в неподвижное тело.
Грубоватый голос с кавказским акцентом я слышала впервые.
— Поймите мы делаем всё, что в наших силах.
— Но почему же она не приходит в себя?
— Уважаемая объясняю ещё раз. Ваша дочь была погружена в искусственную кому. Это сделано для того, чтобы тело могло справиться с болью, а мозг с пережитым стрессом. Вы сами подписывали документы. Теперь, когда пришло время выведения из бессознательного состояния, организм не реагирует. Мозг вашей дочери жив и в хорошей активности. Это доказывают результаты обследования. В случае, когда нет реакции на попытки выведения из комы, врачи бессильны. Сейчас ваша дочь находится во власти своего подсознания. В мире, где ей кажется безопасно. Она должна сама захотеть выйти. Почувствовать свою необходимость в этом мире. Единственное, могу посоветовать это больше общаться с ней. Так, будто она в сознании. Порою, очнутся помогают простые вещи. Знакомые и любимые запахи, чтение вслух, приятная для неё музыка или же разговоры по душам. В медицине известен случай, когда пациент очнулся спустя восемнадцать лет, услышав любимую песню по радио. Некоторые вернувшиеся утверждали, что всё слышали и чувствовали, находясь будто в сонном параличе. Это состояние, когда мозг проснулся, а тело ещё нет. В документах указано, у неё есть сын. Приведите его. Пусть поговорит с мамой. Порою простые вещи помогают лучше мудрёных методик и препаратов.
Мама ещё много чего спрашивала, а судя по всему, доктор отвечал. Но я уже не слушала их. Во душе кипело возмущение. Это я-то не хочу возвращаться?! Во мне бушевало столько эмоций, а выплеснуть я их не могла. Последние слова врача заставили в душе посеять панику.
— Одно могу сказать точно. Если по истечении трёх месяцев ваша дочь не придёт в себя, то далее её нахождение в таком состоянии будет иметь негативные последствия. Будет велика вероятность остаться инвалидом или же и вовсе смерть мозга.
Послышались приглушённые всхлипы мамы, и я вновь провалилась в очередной кошмар.
Обжигающее пламя ласкало босые ноги. Каждый раз, слизывая частичку кожи, оставляя кровавые следы. Сколько бы я ни вырывалась и ни кричала, грубые верёвки лишь сильнее впивались в запястья. А шершавый столб вжимался в выгибаемую от боли спину. Синие глаза с наслаждением наблюдали за моим мучением. Я чувствовала улыбку Деламорта.
Вновь переживала смерть Колет. В этот раз не как сторонний зритель.
Тюремная рубаха вспыхнула как папирус, окутывая тело нестерпимым жаром. Боль заполнила каждую клеточку, и меня вновь выбросило из видения.
Вокруг пищали приборы. Слышались спешные шаги персонала.
— Доктор, что с ней?– хриплый голос матери дрожал как осенний лист на ветру.
— Резкий скачок температуры.
Правое веко приподняли и до противного яркий луч ослепил. А потом и второй глаз подвергся пытки. Перед этим я успела увидеть лишь осунувшееся лицо матери и моего лечащего врача. Он вправду оказался кавказцем.
— Скорее всего, это на новый препарат. Тот, который передал её друг. Хоть он всё же не подошёл Марене.
— Её пытались убить?
— Реакция была индивидуальная, так что это не могли предсказать. Не вините молодого человека в том, чего он не совершал. Препарат довольно дорог и эффективен. Просто так получилось.
Больше я ничего не услышала, поскольку растворилась в очередном бреду.
В этот раз меня посетил сам Доминик. Сильные руки мужчины крепко прижимали к себе. Спиной я чувствовала тепло его груди. Нежно губы целовали оголённую шею. От каждого движения цепи на запястьях Доминика издавали мелодичный перезвон.
— Никогда не отпущу.– перемешивал он шёпот с поцелуями.
Широкие ладони настойчиво ласкали грудь и талию. Их тепло чувствовалось сквозь плотную ткань одежды. Сколько бы я ни старалась оттолкнуть мужчину, ничего не получалась. Будто я сама желала плавиться в этих объятьях. Горячая ладонь легла на моё горло, разворачивая лицом к себе.
— Ты моя.
На короткий миг перед поцелуем наши глаза встретились. В них плескалась тьма, безумие и страсть.
— Я всегда найду к тебе дорогу в любом из миров.
Жёсткий рот накрыл мои губы, лишая остатков дыхания. Сначала осторожно и сладко. Но чем больше он пил меня, тем настойчивей становился поцелуй. Горячий язык, скользнув между губ, ворвался, захватывая в плен.. Тонкая струйка крови сорвалась с прикушенных губ, оставляя рубиновые следы на белом воротничке.
Видение растаяло, а внутри всё так же дрожало, как и секунду назад. Я готова поклясться тело хотело продолжения. Но сейчас оно вновь было неподвижным скафандром. Это душа дрожала как в лихорадке. Разум ещё несколько минут отходил от путешествия по подсознанию. Поэтому не сразу до меня дошёл смысл разговора стоящих надо мною.
— Зачем вам это нужно? Вы и так многое уже сделали.
— Чувствую себя виноватым зато что не предотвратил тогда, когда было ещё возможно.
Женский голос определённо принадлежал Василисе. Её голос звучал взволнованно и немного враждебно. Я рада была её слышать. Голос мужчины тоже мне был знаком. Но я не могла вспомнить, где его слышала.
— А от меня вы чего хотите?
— Не говорите её матери, что я не друг Марены.
— По-вашему я должна способствовать человеку, которого не знаю. И более того. Подпускать к подруге человека из окружения того, кто её чуть не убил?
— Я уже говорил, что не сделаю ничего плохого вашей подруге. К тому же я хочу, чтобы и сама Мара ни знала о моём вмешательстве в её жизнь.
С губ говорившего сорвался горький смешок, и я вспомнила, где слышала этот голос. У моей койки стоял Игнат.
— Ей предстоит через много пройти, после того, как очнётся. Хочу помочь облегчить этот путь. В случившемся есть и моя вина. Дело об убийстве Виктора ведёт очень дотошный следователь. Оно не будет спущено на тормозах. У меня есть хороший адвокат.