– Спасибо, друг. Предупрежден, значит – вооружен. Мы еще посмотрим, кто кого завалит в нашем противоборстве. Что не говори, за мной с десяток свидетелей, а у него – никого.
– Ты, наверное, забыл, чей он родственник. Это родство пересилит показания всего твоего отряда.
– Ты меня не пугай, Валера. В особом отделе тоже служат нормальные люди, они разберутся кто из нас прав, а кто виноват.
– Ладно. Ты сам просил меня, чтобы я тебе рассказал об этом. Я и рассказал, а теперь поступай, как знаешь.
Комбат положил трубку, а он все еще продолжал сидеть на кровати, крепко сжимая в руке телефонную трубку. Почему-то его стала бить мелкая нервная дрожь. Крылову не верилось в то, о чем так подробно рассказал ему комбат. Он сел за стол и стал писать письма. Письмо матери он написал быстро, а вот письмо Ольге заняло у него довольно много времени. Он написал ей все, что случилось с ним в последнем выходе. Закончив писать, он вытер вспотевший от напряжения лоб и вышел из комнаты. Перекурив на крыльце, он вернулся обратно в комнату и, застелив стол какой-то местной газетой, Александр стал чистить свой АКС.
Раздался скрип двери. Он резко обернулся и увидел Белоусова, который вошел в его комнату.
– Что не отдыхаешь, командир? Я вот проходил мимо твоей двери, смотрю, свет горит, вот и вошел.
– Раз вошел, садись. Чай будешь?
– Буду.
– Тогда ставь чайник на плиту. Я сейчас закончу чистить автомат и будем пить чай.
Он быстро собрал разобранный автомат, убрал газету и сел за стол.
– Ты знаешь, Андрей, мне сейчас позвонил комбат и сообщил, что полковник Грачев написал рапорт в особый отдел дивизии. Пишет, что я во время рейда угрожал ему расстрелом, оскорблял его и унижал в присутствии подчиненных.
Белоусов поставил металлическую кружку на стол и, отодвинув ее в сторону, удивленно посмотрел на него.
– Это ты серьезно, командир?
– Серьезней не бывает. Я сейчас до тебя сидел здесь и думал, почему я его тогда не убил? Выстрелил бы в спину, и все.
– Ну и сука этот полковник. Выходит, зря ты его тащил за собой, командир. Правильно, нужно было его там завалить, кто бы стал разбираться – от какой пули он погиб. Тем более, что у тебя с ним уже были неприятные трения.
Теперь уже Крылов удивленно посмотрел на него.
– Что так смотришь, командир? Скажи, разве я не прав? Если не мог сделать это сам, обратился бы ко мне. Я бы его точно завалил. Видишь, какая сволочь, то автомат не хотел брать в руки, то предлагал нам всем сдаться, а теперь вот он на коне, а мы с тобой – в дерьме. Если что с тобой произойдет, я этого просто так не оставлю. Я прямо сейчас же попрошу всех бойцов, что были тогда с нами, написать мне рапорта об этом рейде. Пусть напишут, как он, расталкивая раненных бойцов, рвался в вертолет и так далее. Пусть напишут, лишним не будет. Пусть все знают, кто такой полковник Грачев!
– Погоди, Андрей. Не гони лошадей. Стоит ли этим заниматься? Сегодня вечером мы снова выходим на дорогу и надо готовиться к рейду.
– Все понял, командир. Но я все равно попрошу бойцов это сделать. Мало ли что может произойти там, на «дороге», а бумага есть бумага, что ей будет.
Крылов пожал ему руку. Оставив на столе кружку с недопитым чаем, Белоусов вышел из комнаты, оставив его один на один со своими мыслями.
* * *
В двадцать два часа группа были на аэродроме. Быстро выгрузившись из автомашин, они стали так же быстро грузиться в два стоявших на полосе вертолета. В каждую машину погрузились двенадцать десантников. Наученные горьким опытом, все были обвешаны боеприпасами, и поэтому выглядели неуклюжими и медлительными.
– Белоусов! Прикажи бойцам, пусть помогут грузиться саперам, – крикнул Крылов ему, заметив, что те продолжают еще возиться у вертолетов.
В этот раз они, на всякий случай, погрузили в «вертушку» автоматический гранатомет АГС -17 с двумя комплектами кассет с гранатами. Увидев гранатомет, командир вертолета Зайцев стал ругаться и требовать, чтобы он оставил на земле этот гранатомет и боеприпасы к нему.
– Крылов, ты же хорошо знаешь, на чем полетишь. У МИ-8Т двигатель значительно слабее, чем у нормальной «восьмерки». Из-за этого перебора груза мы можем просто не взлететь. Ты подумай, что делаешь, – произнес он и, схватив за ствол гранатомет, начал его вытаскивать из машины.
– Да, брось ты, лишнего страховаться. Куда мы денемся, все равно я никого и ничего высаживать и выгружать не буду. Этот гранатомет мне нужен там, где ты меня оставишь.
Рука Крылова легла на его руку. Он повернулся к нему лицом и выругался матом. Наконец, после долгих споров ему все-таки удалось уговорить его. Махнув на него рукой, пилот забрался к себе в кабину и запустил двигатель машины. Он долго гонял двигатель на холостых оборотах, прежде чем оторваться от земли. Как Крылов потом узнал от летчиков, в условиях высокогорья данная машина вообще никуда не годилась, и вскоре все вертолеты этой марки были заменены на другие машины.