ак, что Вэйрад и подумать не мог, что её на самом деле убили не разбойники. После он несколько раз совершал попытки убийства Вэйрада руками наёмников и бандитов, но безуспешно. Затем он догадался, что проще убить твоего отца моими руками. А теперь он избавится от меня твоими. Ведь я знаю слишком много. В политике никто и никогда не был ему равен. Теперь он это доказал. Делай то, что должно. Покончи с этим! Адияль выслушал. Поверил. Но не колебался. Он по-прежнему был во власти гнева и жажды мести. Мгновение - голова Нильфада парит в воздухе. Отсенберд наконец нашёл его. Он увидел, что Нильфад мёртв. - Ты знал? - сухо спросил Адияль, смотря на труп предателя. - Что именно? - Ты знаешь. Прекрасно знаешь. - Да. Я знал, что твой отец - истинный наследник. Всё так, как я боялся... Это был приказ Зельмана... Прости. Я не мог этому поверить. - Не ты виноват. А Его Высочество... Руки Адияля вновь сжались слишком сильно, рукоять заскрипела. - Пошли, Адияль. Возвращаемся. Шли они спокойно, не торопясь, зная, что уже победили, не зная лишь, какой ценой. Обойдя руины крепости, Адияль увидел скопление солдат, но не заметил красного плаща. Побежал быстрее. На окровавленной траве лежали Зендей и Артур. Рядом с ними пронзенный двумя мечами кривился полководец Игъвара. Умирая, брат лишь отдал клочок флага Невервилля со словами: «Помни, я любил тебя, братишка. Не забывай слова дяди Эверарда». У Адияля уже не оставалось эмоций. Его внутренний мир пылал. Слезы текли сами по себе. Не контролируемо. - Дебелдон... Артур, как же так... - Адияль... Кху-кхм... - Он подавился кровью: у него были обрублены руки и сильное внутреннее и наружное кровоизлияние. - Прошу, не теряй лучик света... Тот луч, что ты велел не терять мне. Я поклялся и сдержал обещание... Кху-кхем... Мой луч света - это ты, Адияль. Поклянись мне... Что не сдашься, что найдёшь его... Лучик, который будет освещать тебе дорогу... И прощай... Экхе... - Дыхание прекратилось. - Клянусь... Он знал, что не в состоянии сдержать клятву. Его мир сгорал. Без луча света. Сгорал во тьме. В отчаянии, гневе и жажде мести. XI. - Господин Отсенберд Фирдес... Мне жаль... Пройдёмте. Час пробил, - уныло проговорил стражник в черных доспехах и шлеме с алебардой в руках. - Обезглавливание... - Да. Прошу, дайте дописать последнее письмо. Очень важно... - пробормотал кряхтящим голосом заключенный в рваной робе и с многочисленными телесными ранами. Увидеть в нем того пухлого генерала уже было практически невозможно. Он исхудал. Слегка дрожащими руками в кандалах он дописал письмо и попросил стражника, чтоб его во что бы то ни стало отправили. Темница выглядела очень мрачно. В ней была лишь очень маленькая щелка, находящаяся аж у каменного потолка, с которого падали водяные капли. Там было очень сыро, и стоял неприятный запах. Не было ни койки, ни столика - ничего не было. Пустая темница. Фирдеса повели по серым каменными коридорам. Нигде не было ни одного факела или светильника. Были только решетчатые отверстия в стенах. Они прошли порядка пяти различных туннелей. В других камерах сидели мученики, которые прибывают в этой тюрьме, по всей видимости, гораздо дольше Отсенберда, прибывшего всего чуть менее двух суток назад. Наконец они добрались до предполагаемого выхода. Огромная чугунная дверь, скрипя, но всё-таки открылась. Лицо пленника выражало искреннее удивление. Он даже не подозревал, где находится, ибо везли его с закрытыми глазами. Оказалось, эта тюрьма - Стоунлок. Здесь отбывают самое жестокое и бесчеловечное наказание опаснейшие преступники государства. Стоунлок - непреступная крепость, находящаяся на маленьком скальном островке, уплыть с которого невозможно, ибо тюрьма расположена на огромной высоте. Единственный путь на континент - каменный мост, на котором всегда патрулируют королевские солдаты. И даже по ту сторону стояла огромная кирпичная постройка. Зал суда, после которого виновных сразу справляли в Стоунлок. Туда и вели Фирдеса. На кривой серой крыше сидела целая орда черных воронов. Это не удивительно. В этом помещении никогда не бывает нехватки пищи для воронов и стервятников. На улице было бесконечно тускло. Солнце было закрыто многочисленными тучами и серыми облаками. В мрачной серой зале его ожидали палач и Льюис Фоттейд, приближенный к Его Высочеству. Отсенберд знал его. И знал также, что тот выполняет самую грязную работу за короля. Видимо, он и будет объявлять приговор генералу. По периметру стояло около десяти солдат личной гвардии Зельмана. Каждый был снаряжен в лучшие доспехи и вооружен острейшими копьями и мечами. Пленник же стоял в одной дырявой робе и скованный кандалами. Помимо этого, его морили голодом и не дали ни единой капли воды, не взирая еще и на то, что его сильно избивали, допрашивая про Адияля и разные формальные стратегические вопросы. «Как же низко... До чего докатились...» - про себя подумал Фирдес. - Ныне лишенный звания генерала Отсенберд Фирдес приговаривается к отсечению головы. По акту закона об Измене Родине, - громко, но без энтузиазма произнес Фоттейд. По его глазам было видно нежелание соблюдать эти «глупые» формальности. Впрочем, его речь на этом и была окончена. Двое рыцарей из королевской гвардии поволокли его ближе к палачу, точившему лезвие меча, и кинули ему под ноги. Узник по инерции прокатился лицом по бетонному полу и разодрал кожу. Перед отсечением Фирдес что-то про себя бормотал невнятное, пристально глядя на стражника, который должен был передать его предсмертное письмо. Палач встал, размял плечи, руки, ноги взял наточенный меч и, хладнокровно взмахнув стальным лезвием, снёс голову. Кровь плеснула фонтаном. Вороны разлетелись. Инквизитор взял отсеченную им голову и кинул под ноги Льюису Фоттейду. Дорогой Адияль, Прости за то, что вышло. Да за всё прости. Я нахожусь в неизвестной темнице и жду часа гибели. Видимо, такова моя судьба. Ты и сам понимаешь, почему я в темнице. Одно лишь хочу тебе сказать. БЕГИ! НЕМЕДЛЯ! Он придёт и за тобой. Ты сам знаешь... Боже, надеюсь, еще не пришёл... Беги, куда глаза глядят. Скройся. Уйди в тень. Он не остановится, пока ты не умрешь. Слава Богу, я знаю здешнего стражника, который сможет пронести это письмо и передать нашим общим знакомым. Надеюсь, ты еще не забыл тётю Фалько. Вот и будет повод вспомнить. Не поминай лихом, сынок. Прости за всё. БЕГИ! Вот и пришли за мной... Прощай! Береги себя, прошу. Надеюсь, ты не посрамишь память отца тем, что сдашься. Твой дядя Фирдес.