С лица наставника наконец спала эта каменная непоколебимая гримаса. Его лицо показывало ужас, презрение, негодование.
- Да какое ты, сосунок, имеешь право говорить такие вещи?! Ты жалкое подобие воина! Раз кидаешься такими словами!
- Да? А где же ваши хваленые аргументы? Вы же так гордитесь тем, что вы всегда подкрепляете слова действиями? Или вам нечего продемонстрировать?
- Идём за мной, - вновь холодно произнёс наставник.
Шли они долго. По пустынным полям, тропинкам. Вокруг одни лишь горы, бескрайние равнины, пустые и бездушные деревья, кусты. Стрекот жуков и бабочек. Медленный темп ходьбы утомлял Зендея.
Что этот глупый старец может мне показать? Как он сможет изменить моё мнение, бесцельно бродя по пустошам? Лучше бы письмо отцу написал, какой он дурак, что бросил своих детей...
Через какое-то время они дошли до подножия небольшого холма, на котором величественно возвышался огромный зелёный дуб.
- Поднимаемся, - грубо буркнул старый учитель.
Склон был не сильно крутым, однако обросшим высокорослыми травами и сорняками, крапивой. Подъем был неприятный. Зендей еле полз ввысь, то и дело ища ногою место, куда можно опереться. Эверард хоть и был стар и на вид хрупок, но он легко преодолел этот подъем. Намного быстрее, чем Зендей. И даже не запыхался, в отличие от мальчика. Поднявшись, он заметил одинокую, заросшую могилу. На ней была выточена надпись "Джон Медбер".
- Что это? - спросил Зендей с такими наивными детскими глазами, но глубоким взглядом. Взглядом того, кто уже прошёл через это, того, кто понимает.
- Это могила простого солдата. Моего младшего брата. Он погиб. Он доблестно сражался на фронте во времена прошлой войны с Севером. В 1042 году. Я не смог его защитить. Я потерял всё, что у меня было. Мой отец был полководцем и входил в Высший Гвардейский Состав. Он был одним из тех, кто яростно выступал за начало войны. За то, чтобы наши войска вступили на земли северян без объявления военных действий. Из-за своей алчности и нежелания приходить к компромиссу мой отец вместе с некоторыми другими полководцами напали на мирные земли Севера. Без предупреждения. Мой отец стал тем, благодаря кому погиб мой брат, благодаря кому погибли тысячи невинных воинов обеих стран, - старик аккуратно присел, посмотрел влажными дрожащими глазами на могилу. Зендей никогда ранее не видел наставника таким. Он был удивлён, но понимал. Он промолчал, сделал жест, которым провожают людей на покой, вспомнил, как видел в помутненном, зернистом взгляде кровь мамы, как она умирает, а он не в состоянии ничего сделать. Даже пошевелиться.
Зендей заревел.
- Простите, пожалуйста, учитель... Я...
- Ничего. Поплачь, тебе станет легче, - сказал уже совершенно иным тоном Эверард. Таким нежным, добрым, заботливым. И положил ему на плечо свою старую мозолистую сильную руку.
- Я ничего не смог сделать тогда... Я не смог помочь маме... Моей мамочке... Она спасла меня, а я её не смог... Она всегда меня поддерживала, всегда ласкала, любила... А я был слаб! Я подвёл её! - всё сильнее и сильнее плакал мальчик. Визг его отчаяния раздался по всей округе.
- Тише, тише... - тихим и ласковым голосом успокаивал Эверард. - Знаешь, никогда нельзя сожалеть об ушедших. Но я сам не смог. Я всегда винил и буду винить себя в том, что не защитил брата. Но ты, мой мальчик, не допускай моих ошибок. Никогда не сожалей, не смей принуждать себя к сожалению. У тебя есть то, что важнее всего на свете. И он ещё жив. Не допусти новых страданий и сожалений. Твой брат этого не заслужил. Держись за него.
Зендей уже не забудет эти слова. До самого момента смерти он будет нести это бремя на себе. И он умрёт ради своего брата. Ведь, кроме Адияля, ничего ценнее для него нет. И в последний миг, когда его сердце будет каменеть, а тело холодеть, он лишь напомнит ему о словах этого старика. Слова того, кто помог Зендею обрести новый смысл жизни. Понимание того, что для него есть самая важная цель в этом мире. И такую же цель он хочет передать напоследок младшему брату.
V.
День 24. Сегодня приедет мой отец. Он уже выслал нам письмо. Как раз к семилетию Адияля, видно. Даже не знаю, радоваться ли мне, злиться ли...
- Здравствуй, дядя Эверард, - приветствовался мужчина с густой щетиной, множественными порезами на руке и лице.
- Здравствуй, мальчик мой, который стал мужчиной. Иди скорей к сыновьям.
- Папа! - завизжал Зендей, неожиданно увидев Вэйрада.
- Зен... Сынок... Я виноват...
- Папа...
Оба разревелись в сильных объятиях.
- Почему ты так долго не приезжал!?
- Прости... Я... Мне жаль, сын...
На крики брата выбежал и Адияль. Он стоял, словно чужой, не находя себе место. Он был слишком мал, когда последний раз видел отца. Для него это был скорее не папа, а Леонель Вэйрад. Возможно, в большей степени, близкий родственник, но не более того.