попал точно в цель. Противник упал, захлебываясь кровью. Отсенберд справился более банально, сначала обезоружив первого, снёс ему голову, а затем, ловко обойдя второго, свернул оставшемуся шею. - Впрочем... Где Нильфад? - спросил, тяжело дыша, Вэйрад. - Чёрт его знает... - отдышавшись ответил Отсенберд. - Господи, помилуй! Это ещё как понимать? Обернувшись, Вэйрад увидел толпу лучников и арбалетчиков противника. - Так вот, что они задумали... - изумился Отсенберд. - Они с самого начала планировали зайти из-за спины... Что за... Это Нильфад!? - продолжил он, заметя на стороне противника знакомое лицо. - Ясно теперь, как они узнали о нашем плане, как поняли, по какой тропе мы поедем... Чертов предатель! - скрежета зубами, прорычал Вэйрад, гневно глядя в глаза бывшего товарища. - Ibfej kuijel! Pruf! - на игъварском языке крикнул Бран Хедвин. Лучники натянули тетиву. - Brrel! Сотни стрел полетели в сторону невервилльской армии. Их было настолько много, что на лица солдат упала множественная тень. Стрелы хладнокровно пронзили многих солдат. Около трети всей армии было ранено, около сотни - убито. Положение северян было очень тяжёлым. Помимо того, что они уже потеряли больше половины солдат, они теперь ещё и оказались окружены. Вэйрад посмотрел в глаза Адияля. По его взгляду было всё ясно. - В бой! - непоколебимо произнёс генерал. - Прощай, друг. Я был рад знать тебя, - попрощался Отсенберд, направляясь прямо в сторону сотен лучников врага. Один из арбалетчиков, не дожидаясь команды, пальнул в надвигающегося генерала. Отсенберд молниеносным взмахом клинка разрубил летящий в него болт пополам. На лице Хедвина появилась ухмылка. Вэйрад пошёл вслед, а за ним и все остальные, включая Адияля и Зендея. Сражение шло. Шло очень активно. Горы трупов. Океаны крови. Однако Адиялю было не до боя. Он бился, убивал, будучи в своём мире, в мире, в котором он прокручивал тот взгляд отца. Всё было для него в тумане. Рядом с ним то и дело замертво падали его союзники, товарищи. Но ему было не до них. Он думал лишь об одном: взгляд его отца. Вэйрад и Зендей бились вдвоём. Они вместе шли, четвертуя, обезглавливая, всех, кто вставал у них на пути. Словно давние товарищи. Они и были давними товарищами, прошли не один бой. Отец и сын. Они понимали каждый манёвр друг друга, каждый взмах мечом. Всё в тумане. Не только для Адияля. Это чувство было у всех воинов, стоящих на стороне проигравших. То, что им предстоит потерпеть поражение, было ясно каждому. - Отец! Н-е-е-е-т! - Визг отчаяния и мучения, боли и сожаления воздался в ушах каждого. Особенно в ушах Адияля. Туман развеялся. Он увидел отца. Из груди у Вэйрада торчал окровавленный меч. За ним стоял Нильфад. - Вот и всё, Вэйрад Леонель... - прошептал угрюмый Нильфад, стоящий прямо позади генерала, держащий в руках рукоять меча, коим был пронзен бывший товарищ. - Прости... - Да... Всё... И для тебя тоже, - ответил ему задыхающийся от собственной крови, подступающей к гортани, Вэйрад, в то же мгновение вставляя кинжал Нильфаду в таз, - и для тебя тоже, предатель! Тучи сгустились - собирался дождь. Зендей выронил меч: он рыдал, вытаскивая плотно встрявшее лезвие меча из груди отца. - Не бойся, сын... Всё будет хорошо... Я люблю тебя... Неожиданно, казалось, победившая армия Брана отступила - прибыло подкрепление Невервилля. Но прибыло слишком поздно. - Отец... Отец! Прошу... Папа! - ревел подбежавший Адияль. - Я люблю вас, сыновья мои... Простите... - Почему? Ты ведь всегда побеждал... Ты ведь всегда выходил героем из любого сражения... Почему, папа!? Отсенберд стоял рядом, раненный, истекающий кровью. Он молчал. - Всегда что-то кончается... Что-то начинается... Мой путь пришёл к концу, а твой, Адияль, только начинается... Пройди его достойно... Кхэ... - Подавился кровью Вэйрад. - Поклянись мне... Поклянись быть честным до самого конца! Поклянись, что не сдашься! Так бы хотела твоя мать... Она любила тебя, Адияль... Запомни мои слова. Цени то, что имеешь, не скорби о том, что потерял... Клянись... Зендей, ты и сам знаешь всё, что я бы хотел сказать тебе... Помните, я люблю вас... - Вэйрад замолчал. Замолчал навсегда. Его путь окончен. - Обещаю, папа... - Адияль... Я... - Заткнись, Зендей... Ты был рядом... Не уберёг отца. Не увидел? Не хотел? Мне плевать. Я не хочу тебя видеть. Сгинь! - яростно провопил Адияль. - Адияль... - Узнаешь, когда будут проходить похороны, - отправишь весточку. И прощай, Зендей. Адияль встал с колен, вытер слезы и направился за лошадью. - Но! - сухо бросил он и поскакал. VI. - Эу! Солдафон! За проезд через эту тропу положено платить! Двадцать золотых! - крикнул мужчина сомнительной наружности, держащий в руках дряхлый боевой топор. - Эу! Кому говорю! Куда поехал! Стой, говнюк! - Тебе говорят, вояка! Стой. Иначе пожалеешь, - сказал подошедший к ним ещё один «постовой». За ним шли ещё трое верзил с дубинами. - Уйдите по-хорошему. Я никого не пощажу, - ответил им всадник на белом коне с чёрной гривой в золотых подковах. - Смотрите-ка! Какой уверенный. Ну-ка, ребят, накажем сволоту! Слезай с кобылы! Адияль послушался. Не успел первый бандит замахнуться - тут же лишился руки, держащей дубину. Скорость движений Леонеля была для них слишком высока и недостижима. - Ах ты ублюдок! Толпой его, парни! Ловким пируэтом Адияль избежал выпада разбойников. Следующим движением он вынес голову сразу двоим. Остальные двое застыли: на их лицах был ужас и непонимание. Адияль ухмыльнулся. - Бегите! - рявкнул офицер. - Это последний шанс. Никто не ответил. - Значит, вы решили. Взмахом меча он разрубил их пополам. Кровь окрасила его доспехи. Адияль запрыгнул на коня и поскакал дальше. Из-за дождя вся пыль на дорогах превратилась в грязевые реки. Конь еле пробирался вперёд. - Но, Арес! - Конь фыркнул, но слегка ускорился. - День выдался слишком тяжёлый... Вот бы поскорей увидеть Ли... - проговорил себе под нос Адияль. Солнце было уже высоко в зените. Его лучи падали на ветви деревьев, намокших после дождя, на сверкающую траву. Ветер слегка развеивал волосы Адияля и гриву коня. - Господин Адияль! Гонец принёс известие... Мне очень жаль... - встретил офицера стражник у ворот небольшого каменного сооружения - поместья офицера. - Милсдарь! Мы получили гонца! Что стряслось? Как же вы? - спотыкаясь, спросил подбегающий конюх. - Оставьте меня. Не впускать никого. Госпожа Лисан дома? - Да, господин, - хором ответили прислужники. - Ясно. Исполнять, - приказал Адияль. Поместье выглядело роскошно. Всюду висели знамена с золотыми львами. Во дворе дома словно лабиринтами росли кусты алых роз. Между ними красовались саженцы декоративных пихт. С крыши кирпичного цвета свисали виноградные лозы. На территории поместья стояла конюшня с тремя стойлами. Все три лошади были белого цвета в Золотых конных доспехах с золочеными копытами. Вся территория поместья была ограждена серокаменной стеной. - Эди? Как ты? - Ли... Мне так тяжело... Ли, прошу помоги... Ты всегда помогала... - Эди... Иди ко мне... Её руки охватили шею Адияля. Их губы соприкоснулись в нежном и страстном поцелуе. Нежные женские пальцы Лисан потянулись к застёжкам доспехов. Они падали с металлическим стуком об плитку пола. Адияль стянул платье с хрупких и аккуратных плеч возлюбленной и вёл губами по её ключице. Через мгновение вся их одежда валялась небрежно раскиданной по полу. - Эди, мне нужно тебе кое-что сказать... Кое-что очень важное... - начала Лисан, прервав продолжительное молчание после страстной любви. - Ли, сейчас не время. Давай ещё немного насладимся этим моментом. - Нет. Не перебивай. Это очень тяжело для меня. Адияль замолчал. Его глаза пронзительно следили за каждым движением её губ. Губ, которые лишь минуту назад прикасались к его телу. - Мы давали друг другу клятву. Помнишь? В нашу первую ночь. На горизонте горел закат. Лучи заходящего солнца падали на нас. Нам казалось, что счастье именно такое. Мы любили друг друга. Любим и сейчас. Мы дали клятву, что никогда не предадим друг друга. Мы клялись, что ничто и никогда не разрушит нашего счастья. - Глаза Адияля похолодели, сердце будто замерло, дыхание участилось, кожа побелела. - Адияль, я нарушила эту клятву... Нет, не перебивай. Я не чувствую себя виноватой, хоть мне и тяжело это говорить. Я всё ещё люблю тебя. Но ты знаешь, что я так не могу. Ты не простишь меня, а я не смогу быть с тобой. - Ли... Я прошу тебя... Не бросай меня! Я прощу всё, Ли! Я прощу, ведь люблю тебя. Мне всё равно, что ты нарушила... - Нет, Адияль, не обманывай себя, - перебила Лисан. Глаза её увлажнились: это были слезы разлуки и отчаяния. - Прошу... Ты же знаешь, я не справлюсь с этой болью сам... - с дрожью в голосе промолвил Адияль. Руки его, держащие бедро Лисан, охолодели. - Прости, но я тоже не справлюсь... Прощай. Лисан поцеловала холодный лоб Адияля, присела на кровать, а затем встала. Её прекрасное тело рисовалось в глазах офицера последний раз. - Измена? - спросил абсолютно холодным голосом Леонель. Она лишь кивнула, подняла платье, оделась и ушла. Леонель уже не слышал закрытия двери. Его сердце замёрзло. В душе осталось лишь отчаяние, боль и ярость. Он резко вскочил с постели и начал метать мебель, стойки для доспехов, посуду. Он разносил всё без разбора. Подошёл к стойке с парадным мундиром, который подарила ему Лисан. Разорвал в клочья венгерку и рейтузы. Поднял стойку и бросил её, не глядя. Злость затуманила его взгляд. Тяжёлая деревянная стойка разбила стекло. Она упала прямо перед лицом конюха, сидящего на скамье рядом с конюшнями. Разд