Посмотрев в глазок, я застыла. Там был он. Проклятье! Я и забыла, что договаривалась с ним сегодня увидеться. Шок от увиденного мгновенно сменили новые слезы.
-Сволочь, - прошептала я, не отрываясь от глазка – Только-только успокоилась.
Еще какое-то время он продолжал звонить, а затем отошел в сторону. Спустя несколько секунд зазвонил мой сотовый телефон на кухонном столе. Я больше не могла стоять на месте. Повернувшись спиной к двери, я медленно сползла на пол. Выражение искреннего непонимания на его лице практически убивало меня. Он ведь не знает о том, что я его вчера видела. О том, чтобы продолжать отношения даже заикаться не стоит. Судя по тому, как он вел себя вчера с этой блондинкой, они знакомы уже давно.
Внезапно, я вдруг поняла, что сижу на полу по другую сторону двери от парня, который мне изменяет, и плачу, потому что жалею себя. Я выгляжу жалко. На смену горю пришла злость. Захотелось выйти и высказать ему все, что я думаю о нем и его крашеной кукле. Сознание упорно твердило, что я буду выглядеть глупо, но эмоции заставили подняться и взяться за ручку. Но открыть я не успела – зазвонил таймер на плите, сообщая, что печенье готово.
Я встряхнула головой и с ужасом шарахнулась в сторону. Нет, не сейчас. Я с ним, конечно, разберусь, но только когда успокоюсь. Сейчас я слишком вспыльчивая. И слишком не я.
Он сделал еще несколько попыток дозвониться до меня, как в дверь, так и по телефону. Я терпела. Сжав руки в кулаки и стараясь не думать о том, что он так близко. Наконец он ушел. Правда, легче от этого не стало.
С большим трудом я закончила готовку и когда обессиленная легла на диван, зазвонил городской телефон. Я не брала трубку. Я слишком устала, чтобы бояться, злиться или переживать из-за него и его звонков. Просто лежала и смотрела, как мигает маленькая зеленая лампочка на аппарате в такт звонку. Когда замолчал городской телефон, зазвонил сотовый. Это был дедушка.
-Малыш, привет! Ты почему трубку не берешь?
-Привет, - уже второй раз за два дня я попыталась изобразить эмоции в голосе – Я на кухне была, не слышала, наверное.
-А, ну, понятно, - успокоился он – Я через пятнадцать минут буду ехать мимо вашего дома. Выходи, как обычно, к перекрестку, ладно?
-Хорошо.
Ну вот. Я еду на дачу. Сегодня мне предстоит много дел, а завтра я буду должна работать и попутно улыбаться всем гостям. А я еще думала, что хуже быть не может.
***
Наверное, впервые за свои восемнадцать лет я не жаловалась и не просила Бога о том, чтобы работы было поменьше. Мы готовили, убирались, таскали постель, накрывали на стол, чистили воду в бассейне, а когда, наконец, приехали родственники работы только прибавилось. Измотанная, я засыпала, едва моя голова касалась подушки. Но так было даже лучше. Днем – бесконечное мытье грязной посуды, ночью – сон без снов. Я старательно избегала воспоминаний о нем. Родителям, которые остались в городе, я соврала, что забыла адаптер, и мой телефон разрядился, поэтому если что-то понадобится, пусть звонят Ринату. На самом деле телефон лежал отключенный в самом углу сумки рядом с адаптером.
До самого отъезда мне удавалось изображать из себя доброжелательного робота, готового выполнить любой приказ бабушки, но лишь до того момента, как мы сели в машину, чтобы ехать домой. В салоне не было продуктов, чтобы что-нибудь приготовить, или посуды, чтобы ее помыть. Руки было совершенно нечем занять, а мелькание столбов и деревьев за окном было не очень интересным. Снова заболело место в области сердца. Правда боль была уже менее острой.
В машине работало радио. Я почти не прислушивалась, но одна фраза все же привлекла мое внимание:
«Холод по спине и огонь во мне,
Я уже не та – в сердце ранена…»
И я уже не та, наверное. Интересно, а сейчас я его люблю? Понять мешает смесь горя, разочарования и злости. К горлу подкатил ком, а нос заложило. Слезы застилали глаза и проносящиеся мимо деревья превратились в серо-зеленое пятно. Нет! Мне надоело плакать. Но не жалеть себя было выше моих сил. Так хочется кому-нибудь рассказать обо всем, поплакать. Скорей всего тогда мне станет гораздо легче.
В голове возникли образы Карины, Лианы и Сафины. У всех в глазах сочувствие, все советуют мне успокоиться. Они меня утешают и говорят, что все будет хорошо. Они меня жалеют. Отвратительно! Образ сей же час рассеялся, испугавшись моего настроения. Ненавижу, когда меня жалеют. Это является признаком слабости. Немного подумав, я горько улыбнулась. А ведь я сейчас противоречу самой себе. Ведь я сама себя жалею. И вправду, человек сам себе враг.