Оксана шла с трудом, вцепившись в меня, а я придерживал ее за талию. Когда мы проходили мимо бара, Костя мне ободряюще улыбнулся и кивнул. Кивнув на прощание, я скользнул взглядом в сторону танцпола и поймал на себе взгляд Ратмира. В этот момент я чувствовал себя последней сволочью, ведь, возможно, я только что испортил отношения между Оксаной и ее парнем. Но сожалел ли я об этом?
Ни капли.
Глава двадцать седьмая
Оксана шла к нашей квартире, покачиваясь на высоких каблуках. Пару раз ее заносило, но я успевал ее подхватывать. Тогда она хитро улыбалась мне, грозила пальцем, приговаривая: «Цыц! А то заревнует», отпихивала мои руки и шла дальше. Разбираться, кто там заревнует, я не стал, да и не хотел. Больше переживал, чтобы девушка не переломала ноги на ступенях, потому что «в лифте душно, окна нет». К тому же, каждый раз касаясь ее, в голове всплывало лицо Игоря, нахваливающего фигуру Оксаны.
«Секса и вправду давно не было» - мелькнуло в голове, когда я останавливал Оксану от раздевания прямо на лестничной площадке.
Наконец, задыхаясь от долгого подъема, мы оказались дома. Я помог Оксане снять верхнюю одежду, и пока раздевался сам, не заметил, как она исчезла в глубине квартиры, оставляя за собой дорожку из обуви, шарфа, свитера. Сжав губы, я собрал вещи, от которых пахло духами Оксаны, сигаретами и кальяном. Последними я нашел джинсы у дверей ванной, откуда доносилось пение.
-У тебя все хорошо? – спросил я в створку.
-Что? – прокричала она.
-У тебя все нормально? – спросил я еще громче, упираясь в дверь.
Раздался визг, затем грохот. Не задумываясь, я бросил одежду и дернул ручку двери, благодаря бога, что та оказалась незапертой на замок. Ворвавшись внутрь, я увидел Оксану на полу, запутавшуюся в складках занавески с дельфинами. Кольца от занавески сиротливо покачивались на перекладине, чудом оставшейся закрепленной между стен.
-Оксана, - вырвалось у меня – Ты как? Ударилась?
Я встал на колени на пол рядом с ней, пытаясь откопать девушку. Показалась рука, и я запоздало подумал, что девушка может быть обнаженной.
-Я дам те…, - начал я, но Оксана, смеясь, сдернула с себя занавеску.
-Я упала, - простонала она сквозь смех.
А я вздохнул с облегчением от того, что она смеялась, и что на ней еще было нижнее белье. Красивое белье темно-бордового цвета. Я внутренне напрягся. Неправильный какой-то выдался вечер.
-Ничего не повредила? – спросил я, помогая ей подняться.
Смех оборвался. Взглянув на девушку, я поймал на себе ее изучающий взгляд. Продолжая держать меня за руки, Оксана пробормотала:
-Как же непросто то….
-Что?
Словно очнувшись, девушка широко улыбнулась и уже громче произнесла:
-Хочу мороженого, - и, как ни в чем не бывало, повернулась к крану, регулируя воду.
Обескураженный ее непредсказуемостью, я поднял занавеску. Сжав ее в руке, я рассматривал спутанные каштановые волосы, волнами спадающие по плечам и спине девушки, лишь кончиками касаясь бордовых лямок и застежки. Смотреть ниже я себе не позволял.
-Оксана, может, завтра искупаешься, а сейчас спать? – с надеждой спросил я.
Надежда умерла сразу.
-Нет, конечно! – возмутилась она.
И снова запела песню, проверяя температуру воды:
Я б забыла, что ты есть, я б не лезла в эту сеть.
Я бы, я бы, я бы, я бы не была бы здесь.
Затем, даже не оборачиваясь на меня и продолжая мурлыкать песню под нос, она протянула руки за спину к застежкам. Из моей груди помимо воли вырвался раздраженный рык, и, швырнув скомканную занавеску на корзину для белья, я стремительно вышел из ванной. Прежде чем уйти переодеваться, я несколько минут стоял у двери, прислушиваясь. Но Оксана продолжала безмятежно петь, иногда пьяно хихикая.
В комнате я порывисто стянул с себя майку и джинсы. Ремень никак не хотел расстегиваться, что нервировало еще больше. Бросая одежду на стул, я не мог унять свою злость. Нужно успокоиться.