Я переключила душ, и кран зашумел потоком воды. Не выключая его, я вылезла из ванны и начала приводить себя в порядок. Наконец, подсушив волосы полотенцем, я с сожалением повернула краники, и мое спасение остановило свой ход.
Музыка лилась по квартире. Она была медленная и текучая. Аккуратно приоткрыв дверь, я выглянула. Звук шел откуда-то слева. Это не телевизор, значит…. Да, так и есть. Бесшумно заглянув в комнату Стаса, я увидела, что он играет на пианино. Он сидел боком ко мне, и я опасалась, что он может меня заметить. Когда я сделала шаг назад, парень повернул голову и посмотрел на меня, улыбаясь.
-Проходи, - сказал он, не прекращая играть.
Я застыла в нерешительности, но затем шагнула внутрь. Он сидел один в темноте и играл лунную сонату Бетховена. Я облокотилась на стену рядом с пианино. Инструмент слегка вибрировал, издавая волшебные звуки. Мне хотелось плакать, настолько грустно звучала мелодия. В свете уличного фонаря я увидела, как блеснула слеза на лице Стаса. Он плакал, изливая свою боль через музыку. Длинные пальцы бегали по клавишам нежно, без злости, аккуратно нажимая. Соната подходила к концу, а я как завороженная смотрела на его руки. Прозвучали последние ноты, и в квартире стало тихо.
Снаружи по окнам барабанил дождь, и капли текли по стеклу, словно слезы - природа горевала вместе со Стасом.
Парень смотрел куда-то в сторону, видно, жалея, что позвал меня. Неужели он стыдится своих слез? Я больше не могла терпеть. Оттолкнувшись от стены, я медленно приблизилась к нему. Стас повернулся ко мне, и я протянула руку к его лицу. Не нужно говорить, не нужно утешать, все это было сегодня днем. Нужно просто быть рядом.
Мои пальцы скользнули по его щеке, убирая соленые капли. Не сдержавшись, я коснулась его и второй рукой. Все хорошо, все будет хорошо. Стас смотрел на меня снизу вверх, и в темноте мне казалось, что в его глазах читалась мольба, мольба спасти его от этой боли. Я приблизилась еще буквально на сантиметр. Стас неторопливо поднял руки и положил их мне на талию, затем, тяжело вздохнув, обнял и уткнулся лицом в живот. Я застыла на мгновение. Это был жест ребенка, ищущего поддержки у матери. Никогда я не видела Стаса таким беззащитным. Мои дрожащие руки нерешительно легли ему на голову. Словно получив, таким образом, безмолвное разрешение, Стас обнял меня еще сильнее. Я провела рукой по волосам и поняла, что он плачет. Его плечи содрогались от рыданий, а мой шелковый халат намок. Несколько слезинок выкатились из моих глаз. Я сильнее прижала его к себе и почувствовала слабый аромат спиртного. Значит, алкоголь помог. Я провела правой рукой по плечу и поняла, что он начинает успокаиваться. Так я и стояла, ожидая, когда он придет в себя. Наконец, Стас слегка ослабил объятие и вытер лицо левой рукой. Я опустилась перед ним на колени и заглянула ему в глаза.
-Все будет хорошо, - наконец прошептала я эту бесполезную фразу.
Теперь уже Стас смотрел на меня сверху вниз. Он поднял руку и коснулся моей шеи. Стас как-то странно разглядывал меня, будто пытался запомнить каждую черточку моего лица, будто я была картиной на аукционе, которую он давно желал заполучить.
Но на тот момент я не обратила на это внимания. Меня больше интересовали глаза цвета темного ореха, которые в темноте казались черными. Он что-то сказал одними губами, но я не поняла что. Да это было и неважно. Я почувствовала, как по моей щеке скатилась крупная слеза. Казалось, с каждым мгновением глаза Стаса становились все темнее, засасывая меня в свою глубину.
Я подалась вперед, и Стас меня поцеловал. Это не был фальшивый поцелуй, изображенный на наших свадебных фотографиях. Он был настоящим, чувственным. Сейчас здесь никого не было, только я и Стас. Да и не только здесь – во всем мире были только мы одни.
Умом я понимала, что Стас под воздействием спиртного. Его жизнь перевернулась с ног на голову в одно мгновение. Наши с ним отношения были только в зачатке, и сейчас Стас, возможно, не отдавал себе отчета в своих действиях. С моей стороны нечестно было продолжать это. Но я хотела хоть раз в жизни побыть эгоисткой. От мысли, что Стас позже возможно будет жалеть о случившемся, по щеке снова скользнула слеза и потерялась у нас на губах.