Однако на чердак я все-таки поднялась, а потом благополучно спустилась к своей квартире. Прошлась по комнатам и загрустила. Никаких дел на горизонте не маячит, и занять себя по большому счету нечем. Можно по городу прогуляться, теперь ничего не мешает покинуть дом через подъезд, не боясь слежки. Небо, как назло, опять заволокло тучами, того гляди пойдет дождь. Лучше на диван с хорошей книжечкой. Или к Стасе заглянуть.
Стася, легка на помине, объявилась сама. Я устроилась на диване и успела прочитать пару страниц, когда она возникла на пороге.
– Чего там Чума опять мутит? – вместо приветствия спросила старушка.
– Ваш лексикон заметно обогатился, – засмеялась я.
– С кем поведешься… Зоська, из всей компании только ты с головой дружишь. Вы уже не дети, вот и держись от Чумы подальше, поняла?
– Что за странный настрой у вас сегодня?
– Никакой не странный. За тебя боюсь, и это вполне естественно, учитывая, что ты моя единственная наследница.
– Вам не о чем беспокоиться, – пожала я плечами.
– Да? А чего тогда чердаком ходишь? – Я фыркнула и отвернулась. А она продолжила: – Думали, такие умные и никто не знает?
– В глазок подглядывали?
– Не подглядывала. Ждут тебя. Часа полтора, не меньше. Мимо ты пройти незамеченной не могла, выходит, через чердак. А с какой стати, если все нормально?
– Логичное заключение, – кивнула я и направилась к окну. – А кто ждет? – Вопрос, собственно, риторический. Я была уверена: вчерашние ребята очкарика. И нужна им, разумеется, Ирка.
Чуть сдвинув занавески, я осторожно выглянула в окно. Рядом с подъездом стоял черный «БМВ». Что ж, люди не бедные. И тут Стася смогла удивить.
– Этот твой… Герман. Должно быть, Дохлый сказал, что ты приехала. Почему бы им не оставить тебя в покое?
– В самом деле, – согласилась я. – С другой стороны, сидит человек в машине, никому не мешает. И пусть.
– Явился злой как черт, – продолжила Стася. – Сначала к тебе в дверь барабанил, потом ко мне наведался. Спрашивает: «Сонька у тебя?» Сонька… кому Сонька, а кому Софья Сергеевна.
– Не перебарщивайте. Сонька тоже сгодится.
– Сгодится… Нечего ему здесь делать. Профукал свое счастье, своими руками по ветру пустил.
– Вам нужно стихи писать.
– А тебе надо держаться от бывших дружков подальше. Не доведут до добра. Выйдешь к нему?
– Сколько, вы говорите, он там сидит?
– Часа полтора.
– Ну, пусть еще немного потерпит, а я о жизни подумаю.
Получается, что встречи нам все-таки не избежать. Стася ушла, а я, устроившись на диване, неспешно, словно разматывая присохшие к ране бинты, начала перебирать в уме воспоминания, от которых пыталась избавиться, покинув этот город.
Итак, у Дохлого был старший брат, и это делало Арни в нашей компании особенным. Германа боялась вся округа, он охотно лез в драку по любому поводу, демонстрируя всем и каждому, что способен за себя постоять. Гера был старше нас на семь лет, и Дохлый относился к нему скорее как к отцу, мы в каком-то смысле тоже. Безусловный авторитет, объект безудержного поклонения и, конечно, зависти. У нас-то такого счастья не имелось, и решать свои проблемы приходилось самим. А проблемы, конечно, были. Сейчас они кажутся смехотворными, а тогда всерьез отравляли жизнь. Надо отдать Гере должное, он всех четверых взял под свое покровительство, став для неокрепших детских душ кем-то вроде супермена. В семь лет я в него влюбилась и не замедлила поделиться новостью с Иркой, вызвав у подруги сначала недоумение, а потом острейшее любопытство. Как это: влюбиться? Пришлось объяснять. В последующие несколько месяцев мы только об этом и говорили. У нас впервые появились секреты от Дохлого и Горы, и это здорово злило обоих. Потом Иркино любопытство пошло на спад, а моя любовь, напротив, с каждым годом крепла. Само собой, Герман на меня внимания не обращал, то есть ничем не выделял из компании и даже не догадывался, какую бурю чувств вызывает одним своим появлением.
А потом настал день, когда мы почувствовали перемены. Из детей мы превратились в подростков, и кто дольше продержится под водой, интересовало нас все меньше, и на смену неуемной веселости явилось неясное томление. То есть я-то с ним уживалась довольно давно, а вот для моих друзей оно оказалось в диковинку. Гора влюбился в Ирку, это было столь явно, что объяснениями он мог себя не утруждать. Дохлый влюбился в меня, я считала, что просто другого подходящего объекта не нашлось. И честно призналась: я люблю его брата. От друзей нет секретов. Дохлый обо всем донес Герману, наверное, потому, что уже по-другому не мог. Брат способен решить любую проблему, и эту тоже решит.