Жан Морена не успел ничего ответить: господин Бернардон скрылся за деревьями, оставив беглеца одного на дороге.
VIII
Жан долго стоял неподвижно, потрясенный развязкой своего таинственного приключения. Почему покровитель, устроивший ему побег, бросил спасенного одного? Что заставило незнакомца проявить такое участие в судьбе заключенного, не представлявшего никакой ценности? А он, неблагодарный, даже забыл спросить имя своего спасителя!
Ну что ж, значит, так тому и быть! Какое теперь это имеет значение? Главное — больше не придется таскать кандалы, которые стерли до костей ноги. Остальное прояснится позже или никогда. Сейчас же ясно одно: его оставили на краю пустынной дороги, с карманами, набитыми золотом, с документами в руках, и он может полной грудью вдыхать пьянящий воздух свободы.
Морена двинулся на запад, в Марсель. Но, сделав несколько шагов, остановился.
Марсель, «Мария Магдалина», Вальпараисо, Чили, начать новую жизнь — какой вздор! Неужели он мечтал о свободе лишь для того, чтобы провести жизнь в дальних странах? Нет, нет! За долгие годы каторги он грезил только об одном месте на всем белом свете — о Сент-Мари-де-Мор и о единственном человеке на земле — Мари. От этих воспоминаний каторжные работы казались непосильными, а кандалы — неподъемными. И теперь он уедет, не побывав в родных местах и не повидавшись с Мари?! Как бы не так! Уж лучше снова на каторгу — под палки надзирателей!
Еще раз взглянуть на родные поля, пасть ниц пред могилой матери и самое главное — увидеть Мари — вот что ему нужно! Он ей все объяснит, докажет свою невиновность, найдет в себе храбрость, которой раньше недоставало. Ведь Мари уже взрослая. Может, теперь-то она полюбит его? И, если это случится, он убедит любимую последовать за ним. Какое прекрасное будущее их ожидает! Если же Мари останется по-прежнему равнодушной, тогда он уедет — чему быть, того не миновать!
И Жан пошел на север, по знакомым с детства тропам. Теперь он знал: желанная цель близка, до Сент-Мари-де-Мор часа два пути. Но вдруг повстречаются жандармы? Значит, нужно прийти в деревню ночью.
А пока беглец зашел на постоялый двор, где основательно подкрепил силы и выспался, и лишь с наступлением сумерек решительно двинулся дальше.
Пробило девять, когда он достиг окраины Сент-Мари-де-Мор. Было уже совсем темно. Тихими безлюдными улочками, никем не замеченный, Морена добрался до дома дядюшки Сандра.
Но как проникнуть внутрь? Через дверь? Разумеется, нет. Ведь неизвестно, что его ждет: вдруг там уже не Мари? За столько лет хозяйство вполне могло перейти в чужие руки.
К счастью, существовала другая возможность.
В деревнях южной Франции распространены дома со многими потайными входами, чтобы можно было входить и выходить незамеченным. Такие хитро устроенные «секреты» придумали, чтобы скрываться от врагов в эпоху религиозных войн, когда повсюду полыхали пожары и лилась кровь.
Секрет постоялого двора дядюшки Сандра, о котором совершенно не подозревал бывший хозяин, Жан с Мари обнаружили случайно, когда играли здесь еще детьми. Гордые своим открытием, они никому ничего не сказали, а потом и сами о нем забыли. Теперь Жан надеялся, что сумеет отыскать потайной ход и воспользоваться им, механизм, даст Бог, окажется исправным.
Секрет заключался в том, что отодвигалась задняя стенка камина. Как и в других деревенских домах, камин был огромен, хотя сам очаг, расположенный по центру, занимал не так много места. Задняя его стенка состояла из двух чугунных плит, между которыми оставалось пустое пространство. Плиты отодвигались с помощью рычага, и всякий, кто знал секрет, мог незаметно выйти из дома на улицу или наоборот.
Жан обошел дом и, проведя рукой по стене, нащупал плиту. Он быстро нашел рычаг и повернул его в нужном направлении. Да, все здесь осталось прежним. Рычаг поддался, и плита с глухим скрежетом отошла в сторону.
Жан протиснулся в узкую щель и, задвинув за собой плиту, перевел дух.
Следовало вести себя как можно более осторожно. Через зазор между внутренней плитой и стеной дома проникал тусклый свет, из гостиной доносились голоса: на постоялом дворе еще не спали. Интересно, что за люди находятся в доме?
Однако напрасно Жан пытался хоть что-то увидеть: ему так ничего и не удалось разглядеть в щель. Наконец он решил рискнуть и приоткрыть внутреннюю плиту…
В тот же момент в гостиной раздался грохот падающей мебели и душераздирающий вопль: то был крик умирающего, взывавшего о помощи. Затем послышались хрипы и прерывистое дыхание, похожее на гудение кузнечных мехов.
Поколебавшись какое-то мгновение, Жан нажал на рычаг. Плита отошла в сторону — и он увидел то, что происходило в гостиной.
В ужасе отпрянул Морена назад, в глубину камина, и, окутанный дымом от тлевших в очаге веток, застыл на месте.
IX
За огромным столом сидел человек, за ним стоял еще кто-то; этот «кто-то» душил сидящего. Закричал, должно быть, первый, когда его схватили за горло; затем он захрипел. А из груди душителя вырывалось прерывистое дыхание, какое бывает у атлета, свалившего наземь противника. На полу валялся стул, ножками вверх.
Перед сидевшим стояла чернильница и лежала почтовая бумага: он, верно, что-то писал, когда на него набросился злоумышленник. Чуть дальше, на расстоянии вытянутой руки, валялась раскрытая дорожная сумка, полная каких-то бумаг.
Сцена продолжалась несколько минут и близилась к завершению: человек, сидевший за столом, больше не сопротивлялся — слышно было лишь тяжелое дыхание убийцы. Однако от крика жертвы дом пришел в движение. Со второго этажа, обрамленного деревянным балконом, куда можно было попасть по лестнице прямо из гостиной, до Жана донесся тяжелый топот босых ног по каменному полу. Вот-вот распахнется дверь и вбежит свидетель.
Убийца отпустил жертву — ее голова безжизненно упала на стол; он запустил руки в сумку и вытащил оттуда, сжимая в кулаках, пачку банкнот. Вслед за тем неизвестный подался назад и скрылся за маленькой дверцей, ведущей на лестницу в погреб.
На какой-то миг яркий свет упал на лицо убийцы. И этого было достаточно, чтобы потрясенный Морена узнал его. Да, это был тот, кто помог безвинно осужденному освободиться от кандалов, дал ему золото и, оберегая, довел до места, расположенного всего в нескольких километрах от Сент-Мари-де-Мор. Он снял фальшивую бороду и парик, изменив свою внешность, но глаза, лоб, нос, рот и фигура остались прежними — Жан не мог ошибиться.