Как уж они там химичили вдвоём с Тони над несчастными трубочками, капитан не знал и знать не хотел, но после их манипуляций сигарный дым пах совершенно по-особенному, однако жену друга не могла обмануть и эта маскировка. Будучи пойманным с поличным, Тони покаянно молчал, но никогда не обещал прекратить и забыть, как этого требовала Мэй. Просто принимал дополнительные меры предосторожности – как, например, сейчас, закрывая изнутри дверь на ключ под неодобрительным взглядом Хайда.
- Да знаю я, кто я есть, и что ты этого не одобряешь. И смотришь, как Мэй, что совсем неудивительно – вы же родственники! – Мгновенно потяжелевший взгляд друга вызвал между лопатками даже не покалывание, а ощущение, что плеснули кипятком. «Чистосердечное» начиналось как-то неправильно и заставляло нервничать обычно невозмутимого мужчину.
- Вот скажи ты мне, друг, начальник и, как теперь знаешь, родственник, что ты помнишь о своих родителях? – Впервые заданный другом неприятный вопрос, подразумевающий скандальные подробности появления на свет Сэмюэля Огюстена Хайд-Роквелла, как звучало бы его имя, признай отец своего бастарда, всколыхнул в душе… не обиду, нет – горечь многолетней детской тоски, возникшей, когда в ответ на призыв: «Мама!» - ему грубо ответили: «Мама не придёт. Она умерла.»… Он сжился с этой тоской и одиночеством, привык надеяться лишь на себя и подмечать мелочи и оттенки в поведении окружающих– это было, порой, единственным условием выживания.
Своего, как он понял потом, отца, Армандена Джулиана Хайд-Роквелла, потомка двух старинных родов и родственника короля, Хайд увидел лишь однажды, уже будучи нескладным подростком. Погиб в дороге при странных обстоятельствах дальний кузен Хайд-Роквеллов, воспитывавший мальчишку, и встал вопрос о дальнейшей судьбе последнего.
Помнится, как сейчас: равнодушный, скользящий взгляд, ярко-голубой камень на крышке табакерки в холёных пальцах, – последнее веяние моды - брезгливо оттопыренная губа и насмешливый вопрос кому-то за спиной стесняющегося и разрываемого дикой надеждой мальчишки: «Вы полагаете, что я готов ввести в семью ВОТ ЭТО?!. У Вас странное чувство юмора… Хорошо, посмотрим, как проявит себя в учёбе. Будет стараться – по окончании присвоить фамилию младшей ветви… Не смею больее злоупотреблять вниманием.» - Под невыносимо долгий крик мучительно погибающей в душе надежды прощание высокомерного господина, отнёсшегося к нему, тогда ещё Сэму Строуну, как к грязной ветоши, прошло мимо сознания.
Дорога. Постоялые дворы. Уставшие лошади, тянувшие по грязи ежеминутно угрожающую перевернуться колымагу, незаслуженно называемую каретой. Лай голодных псов. Онемевшая душа…
Он очнулся от пинка, пришедшегося под рёбра, на полу в большой комнате, в окружении таких же, как он подростков, но гораздо более озлобленных и жаждущих потехи – за его, Сэма, счёт. И понял, что хочет жить. Не назло, не вопреки, не доказывая кому-то что-то недоказуемое, а просто – ЖИТЬ. И он выжил после той жестокой драки; двое из нападавших – нет.
Наказаны были все. Трое суток карцера. Вода – раз в сутки. По нужде – дыра в полу. Тюфяк – словно камнями набитый – один на всех. По окончании третьих суток все выжившие спали вповалку на этом тюфяке…
…Вынырнув из воспоминаний, Сэмюэль Хайд, капитан полиции, встретился взглядом с сидящим напротив окружённым сизым дымом Энтони и снова погрузился с головой.
Пять лет учёбы в закрытом заведении для незаконнорожденных придали ему уверенности и научили общаться со сверстниками. Ещё три – в полувоенном училище – позволили узнать и развить свои способности почти до совершенства. Затем – уже как офицер Хайд – он отработал обязательные три года инструктором по борьбе в только что оконченном училище. После перетряхнувшей всё его сознание драки он не проиграл ни одного боя… В свои двадцать восемь лейтенант Хайд выглядел намного моложе, но направляясь в Белый Каньон, куда отказались ехать трое более старших ребят, сомнений не испытывал…
Глава 2. Снег.
Встряхнувшись и словно отодвинув картинки молодости на безопасное расстояние, Хайд снова взглянул на друга, успевшего частично удалить следы своего пагубного занятия: окно было распахнуто, и с улицы в кабинет проникал свежий морозный воздух и звонкие молодые голоса. Отметив осмысленность взгляда собеседника, Тони закрыл окно и продолжил начатый разговор: