— Да, это ты зря, — рассеянно протянул Никлин, все еще переваривая новость о том, что Хепворт действительно собирается отправиться на «Таре» в неизвестность.
До сих пор он был уверен, что физик, как и он сам, стоит на подножке Экспресса в Никуда, готовый спрыгнуть в подходящий момент. Кроме того, вновь всплыла тема о Вселенной из антивещества. Для Никлина все разговоры о Вселенной Первой Области и Вселенной Второй Области, о текущем вспять времени, об изотопах и электронах были простой словесной игрой, но оказалось, что для Хепворта все это и впрямь реально, реально так же, как стакан джина или свистящие деревья, скорбящие в этот холодный ветреный день по ушедшему лету.
— Объясни мне одну вещь, Скотт. Изменится ли что-нибудь хоть для одного человека, если…
Никлин осекся. Наружная дверь распахнулась, и в комнату вошли двое — мужчина и женщина. Никлин сразу же узнал Рика Ренарда, вызывающий костюм которого сразу же сделал его обладателя центром внимания в уныло обставленном кабинете проповедника. Лицо женщины тоже показалось Никлину знакомым. Хотя и не сразу, но он вспомнил, что видел ее по телевизору несколько лет назад. Это было в гостиной Уайтов в тот самый день, когда Орбитсвиль совершил свой пресловутый Большой Скачок. Именно в тот день Монтейн со свитой явился в Оринджфилд, и жизнь Никлина совершила свой собственный Большой Скачок. В ушах Джима зазвенел голос Зинди Уайт: «Ее зовут Сильвия Лондон».
— Я всегда хотел побывать в Лондоне, — пробормотал Никлин себе под нос, разглядывая ее соблазнительные формы. Любовные упражнения с Кристин Макгиверн потеряли свою остроту, и Джиму уже давно хотелось чего-нибудь новенького.
Хепворт прошептал:
— Кто это?
— Полагаю, требуется наше присутствие, — ответил Никлин и пододвинулся поближе к Монтейну и Воорсангеру.
Ренард представил свою спутницу. Она оказалась его женой. Для Никлина этот факт лишь добавил пикантности ее красоте и женственности.
— Прошу простить за опоздание, — сказал Ренард, когда с формальными приветствиями было покончено.
В его улыбке было что-то вызывающее и странное. Никлин заметил эту особенность, когда впервые увидел Ренарда в телерепортаже. Эта улыбка обращала любое извинение в издевательскую бессмыслицу.
Монтейн кивнул.
— Погода и впрямь…
— Нет-нет, меня задержал не снег. Когда я прибыл сюда, то не смог удержаться и первым делом обошел ваш корабль. — Ренард снова улыбнулся. — Выглядит он не слишком хорошо, не правда ли?
— Для меня он выглядит достаточно хорошо, — быстро ответил Никлин. Ренард улыбнулся, глядя ему прямо в глаза.
— Вы уверены, что способны выносить суждения на данный счет?
— Суждения и оценки характерны для моей семьи. Я впитал способность выносить их с молоком матери.
— Почему бы нам не сесть и не побеседовать в более комфортабельных условиях? — вмешался Монтейн.
Он указал на старый облупленный стол и такие же стулья вокруг него, используемые в основном для совместных трапез на скорую руку. Но стол являлся единственным предметом обстановки, пригодным для совещания.
— Почему бы и нет? — Ренард несколько изумленно взглянул на стол со стульями.
Его изумление стало явным, когда стул под ним издал жалобный протестующий скрип.
На какое-то мгновение Никлин пожалел, что Монтейн из скупости не арендовал более приличное помещение, но уже в следующий момент он поспешил занять место рядом с Сильвией.
— У меня на сегодняшнее утро назначена еще одна встреча, так что приступим к делу, — заявил Ренард, улыбаясь Монтейну. — Я готов выложить за корабль в его теперешнем состоянии четыре миллиона монитов. Ваши люди уйдут, а мои придут. Вам даже не придется выключать огни.
— Рик, я уже сказал вам, что «Тара» не продается, — ответил Монтейн.
— Вы совершаете ошибку, если собираетесь упорствовать в надежде поднять цену. — Ренард, так же как и проповедник, выглядел совершенно спокойным. — Межзвездный корабль вряд ли пригоден для полетов между порталами, так что это вполне щедрое предложение.
— Возможно, но меня оно не интересует.
— Но такое положение вещей продлится только до того момента, пока не будет налажен выпуск новых кораблей малой дальности. Когда это произойдет, цена вашей посудины упадет.
Монтейн вздохнул.
— Мне не хотелось бы показаться невежливым, Рик, но вы не единственный человек, который дорожит своим временем, так что не станем его попусту терять. «Тара» не продается. Вам ясно?
— Я могу лишь предложить джем, но не могу вынудить съесть его.
— Теперь, когда вы выяснили, какую пищу я ем, а какую нет, — сухо ответил Монтейн, — что еще вы хотите нам предложить?
— Сколько звезд вы выбрали в качестве своей цели?
— Восемь, все в пределах тысячи световых лет.
— И каковы перспективы?
— Очень неплохие.
Монтейн в поисках поддержки взглянул на Хепворта.
— Полный спектральный анализ, проведенный Университетом Гарамонда, показал, что три звезды с восьмидесятипроцентной вероятностью имеют планеты, по своим характеристикам близкие к Земле, — самым торжественным образом объявил тот.
Ренард удивленно поднял брови, и его лицо вдруг стало мальчишеским.
— И это, я полагаю, гораздо лучше, чем если бы вы имели уютные дома?
Никлин, до этих слов погруженный в истому пьянящим ароматом Сильвии, вновь стал прислушиваться к разговору.
— Это гораздо лучше, — ответил Хепворт. — Есть из чего выбирать.
Ренард снова обратился к Монтейну.
— Мы все-таки можем прийти к соглашению. Давайте я посажу на борт корабля двух-трех ученых и дополнительный экипаж, который вернет звездолет обратно. И в этом случае вы все равно получите четыре миллиона.
«Кори, это баснословное предложение. От него нельзя отказываться!» — подумал Никлин и тут же сморщился, заметив кроткую улыбку отрицания на губах Монтейна.
— Моя совесть не позволяет заключить подобную сделку. Ведь она означает, что части моих людей не хватит места на корабле. Вы должны осознать, что я отвечаю за них перед лицом Господа.
— Ну, хорошо, тогда можно сделать следующее, — ответил Ренард. — Когда корабль вернется, вы получите право использовать его для повторного полета. Таким образом, вы спасете вдвое больше душ.
Улыбка Монтейна стала еще более смиренной и еще более снисходительной.
— «Тара» совершит один и только один полет. Для второго не останется времени. Второго шанса у нее просто не будет.
— Кто вам это сказал?
— Господь.
— Господь? — недоверчиво переспросил Ренард.
Его самообладание дало первую крошечную трещину. Никлин, скрывая улыбку, отвернулся в сторону — Ренард мог сожрать на завтрак прожженного воротилу, но он никогда еще не сталкивался с безумцем-проповедником, чьим главным советником являлась мумия его жены, вещающая из гроба. Тут Джим заметил, что жена Ренарда смотрит на него.
— Вы не могли бы налить мне чего-нибудь горячего? — смущенно прошептала она. — Например, кофе.
— Я мог бы заварить для вас чай, — также шепотом ответил Никлин, обрадованный неожиданной возможностью завязать с ней отдельный разговор.
— Прекрасно.
Сильвия поднялась и прошла вслед за Джимом в дальний конец комнаты к буфету, где хранились, скудные съестные припасы. «Отлично. Все идет хорошо, но Скотт прав. Главное — не идти напролом. Проявляй интерес к женщине как к человеческому существу (а в данном случае ее безусловно можно так охарактеризовать). Спроси ее, во что она верит, что ей нравится, о чем она мечтает…»
Насыпая заварку из старинной чайницы Монтейна, Никлин взглянул на нее и слегка нахмурился.
— Не вас ли я видел по телевидению? Вас звали тогда Сильвия Лондон.
— И до сих пор зовут, — ответила она. — Я сохранила прежнюю фамилию, когда вышла замуж за Рика.
— Я был уверен, что не ошибся.
— Вы, вероятно, видели один из репортажей от Тридцать шестого Портала в тот день, когда… все изменилось.
При этих словах что-то промелькнуло в карих глазах Сильвии. Словно легкая рябь пробежала по неподвижной поверхности глубокого озера. Но Никлин уловил эту перемену и решил больше не упоминать о событиях того памятного дня.