Сердце забилось быстрей.
В голову ударила пульсирующая кровь, а по спине пробежал ледяной холодок.
Крик.
Душераздирающий крик матери.
Необъяснимое чувство тревоги и отчаяния захлестнули Джека. Настолько отчетливые, настолько реальные, что ему стало трудно дышать. Опустив бинокль, Джек с силой сжал виски. Чувство бессилия и отчаяния наполняли каждый дюйм, каждую клеточку его тела. Мужчина тряхнул головой, пытаясь прийти в себя, но это не помогло. Напротив, тупая необъяснимая боль с новой силой нахлынула на него, разрывая сердце.
– Эй, приятель. С тобой все в порядке? – Роман коснулся его плеча.
Джек посмотрел на него невидящим взглядом и ничего не ответил. Было только одно объяснение раздирающей боли в его груди. Что-то случилось!
Энни услышала отчаянный крик матери как раз в тот момент, когда приземлилась на твердой поверхности автострады. Приземлившись, она ободрала себе локоть, с которого тут же начала стекать струйка крови, однако боли девушка сейчас не чувствовала.
Крик матери…
С гулко колотившемся сердцем, Энни обернулась.
На месте громадной бетонной глыбы зияла трещина не меньше шести ярдов ширины.
Матери нигде не было.
На мгновение Энни застыла на месте в оцепенении не в силах пошевелиться.
Нет! Этого не может быть!
Сорвавшись с места она бросилась к разлому.
– Мама! Мама! Ответь!
Ответом был лишь тихий гул из-под земли.
Энни остановилась у гигантского разлома: искривленная порода, торчащие корни по бокам, и темнота…
Ни единого признака человека.
– НЕЕЕЕТ!!! – Энни в бессилии опустилась на землю. – НЕЕЕТ!!! МАМА!!! НЕЕЕЕЕТ!!!
Мир вышел из-под контроля. Ее разрывало изнутри и Энни кричала. Боль… невыносимая, дикая… ей казалось, что вылей на нее кипящее масло, или положи на раскаленную плиту, боли будет меньше, чем сейчас. Мамы больше нет… Она не могла в это поверить. Не могла принять это. Осознать. Ее нет – что это означает? Энни не могла больше кричать, на это просто не было сил. Не было желания. Она почувствовала, как на место мучительной боли пришла пустота, словно сердце вырвали из груди, и ничем не заменили. Невозможно было заменить.
Мир вокруг продолжал шевелиться и содрогаться, как живое существо. Существо, которое отняло самого дорогого в мире человека.
Энни застонала.
– Мама… – лежа на покрытом трещинами, уцелевшем горячем бетоне, она протянула руки в глубь разлома. – Мама, отзовись пожалуйста… Что ты делаешь… Зачем оставляешь меня… – слезы ручьем текли по щекам – Я не справлюсь без тебя… Мам… ты нужна мне…
Тихое завывание ветра, стенание земли, грохот обрушающейся породы в глубине разлома, далекий рокот вертолета – среди этих звуков не было столь любимого, нежного, приятного альта ее матери.
Мамы нет – теперь она осознавала это в полной мере.
Энни уронила голову на раскаленный бетон.
Она устала.
Мир начал потихоньку меркнуть. Сквозь пелену, она слышала приближающийся звук вертолета, а затем провалилась в темноту.
Москва.
Российская Федерация.
Центр «Метеор».
Илья равномерно раскачиваясь в кожаном кресле, за громадным столом из красного дерева, внимательно рассматривал собравшихся в конференц-зале на брифинг с президентом. Конференц-зал располагался на последнем двадцатом этаже, и не представлял собой ничего выдающегося. Обычный конференц-зал. Таких много. Белые стены; темный глянцевый потолок; длинный стол из красного дерева в форме прямоугольника с пустотой посередине, за которым могли уместиться пятьдесят человек; микрофоны у каждого места за столом; ряды черных стульев у боковых стен; три кулера у задней стены; огромный черный экран у дальней стены, и четыре поменьше на боковых стенах – по два на каждой. В этом вся обстановка помещения для брифингов и встреч. Подобных залов в Центре было три. Этот самый большой.
Стол, вмещающий пятьдесят человек, сейчас занимали шестеро – и последние десять минут, Илья ломал голову – зачем шестерым размещаться в самом большом конференц-зале. Выглядело это как-то нелепо. Можно было занять малый зал на седьмом этаже, который был рассчитан на пятнадцать человек. Когда он спросил чья это была идея и ему ответили – Максима Петровича, Илья нисколько не удивился. Сам бы мог догадаться. Кто главный генератор идиотских идей – Илья посмотрел на директора Центра. Тот сидел во главе стола, напротив главного экрана, и внимательно изучал содержимое темно-синей папки перед ним. Скорее всего, ему принесли ее вчера, а вспомнил он о ней непосредственно перед брифингом, и теперь пытался лихорадочно вникнуть в суть. Обычное дело для Максима. Илья перевел взгляд влево, на сидящих четверых. Сам Илья в гордом одиночестве расположился на противоположной стороне. Справа из четверке сидела полная женщина в мятом черном костюме, сильно обтягивающий и подчеркивающий лишний вес, которого было предостаточно. Элеонора Михайловна – главный эксперт Центра по климатическим изменениям. Именно она еще в прошлом году на конференции ООН по изменению климата, выступала с докладом, в котором предупредила о грядущих изменениях. Никто не воспринял этот доклад всерьез. Ни в ООН, ни в Кремле, ни в самом «Метеоре». Еще один минус в актив директора. Не смотря на неказистый вид у Элеоноры был блестящий ум, и Илья искренне уважал ее. Чего не скажешь о других трех. Иван Андреевич, Константин Геннадьевич, и Владимир Герхардович. Три, из пяти директоров, входящих в совет. Три причины почему действующий президент Центра и вице-президент в лице Максима Петровича еще на своем месте, и почему Илья покинул совет директоров.