Обстановка Джека не интересовало. Все его внимание было сосредоточенно на бледном лице дочери. Лечащий врач заверила, что опасности для жизни Энни нет, она получила небольшое сотрясение, плюс истощение организма, вероятней всего от чрезмерного волнения, учитывая обстоятельства. Слова доктора немного успокоили, предоставив время для размышлений и воспоминаний.
Они прибыли на место поздно. Еще в бинокль Джек увидел фигуру Энни перед громадной трещиной. Кэрри рядом не было. Уже тогда стало ясно, что произошло. Конечно, надежда оставалась до последнего, но подсознание говорило о другом. Они начали снижаться, когда глядя в окуляры армейского бинокля Джек заметил, как Энни дрогнула и повалилась на бетон. Сердце его разорвалось на мелкие кусочки, и он закричал, чтобы пилот снижался. Вертолет завис над автострадой в десяти футах, и они с Романом спустились по веревке. Джек тут же подбежал к телу дочери, дрожавшему от вибрации почвы. Пульс присутствовал. Очень слабый, но главное, что он был. Поняв друг друга без слов, они погрузили тело на вертолет. Роман отдал приказ пилоту транспортировать тело в ближайший госпиталь. Что тот и сделал.
Пока вертолет отсутствовал, Джек подошел к разлому, опустившись на самом краю на колени. Неровная, зубчатая поверхность; искривленная порода; тихий стук скатывающихся камешков с боковых стенок; а дальше – темнота. Где-то там, в ней, покоится тело его жены. Он не мог больше сдерживать слез, и они неудержимым потоком хлынули наружу, сотрясая тело в беззвучном рыдании. Роман встал рядом, положив руку на плечо.
– Она там?
Джек не мог говорить. Он только кивнул.
– Мне жаль, Джек. Очень жаль…
Джек ничего не ответил. Разве существовали такие слова, способные хоть как-то заглушить боль? Нет. И дело не только в утрате – он был виноват в ее гибели. Его не оказалось рядом в нужный момент. Как и всегда.
Боже…
Боль охватило все тело, наполнив мучительными невыносимыми страданиями. Разве он мог представить себе жизнь без Кэрри? С того самого мгновения, когда они встретились в Либерии – она была его главным вдохновением. Его компасом. Именно ее жизнерадостность, ее улыбка, ее мечтательный взгляд, теплый нежный голос двигал его вперед, помогал бороться с кризисом, преодолевать препятствия. В трудные минуты ее спокойствие и рассудительность были словно глотком живительной воды посреди пустыни. Теперь ее не стало. По его вине.
Как с этим жить?
Он надеялся, что это просто кошмарный сон; что он ошибается и на самом деле Кэрри может и ранена, но жива.
Сердце говорило о другом. И оно оказалось правым.
Когда, через три часа все отголоски землетрясения затихли, и ребята из FEMA спустились в разлом, наверх они вернулись с безжизненным тело Кэрри.
К тому времени слез у Джека не осталось. Только острая боль и бездонная дыра в сердце. Он был виновен в гибели жены и ему жить с этим оставшуюся жизнь.
Тихий стон вывел Джека из раздумий. Он вздрогнул и посмотрел на больничную кровать перед ним. Энни пришла в себя и пыталась сесть.
– Доченька! – Джек мгновенно оказался рядом. – Энни, дорогая… тебе нужно лежать… спокойно… ляг… – он уложил ее обратно.
– Пап… ты тут… – глаза Энни наполнились слезами. – Пап… мама… она…
– Я знаю… – Джек ладонью вытер сбежавшую слезинку с щеки дочери. – Я знаю…
Энни застонала и закрыла глаза.
В палату вошла доктор, предварительно вызванная Джеком по кнопке, когда дочь очнулась.
– Доброе утро, – она широко улыбнулась, но заметив, как Джек предостерегающе мотнул головой, осеклась, и кивнула в ответ. – Итак, Энни Куэрри. Я доктор Лили Джеймс. Как вы себя чувствуете?
Энни посмотрела на нее пустым взглядом и снова закрыла глаза.
Доктор повернулась к Джеку и указав на дверь посмотрела умоляющим взглядов, прошептав одними губами:
– Я поговорю с ней.
Джек понимающе кивнул, и тихо вышел, прикрыв за собой стеклянную дверь.
Как раз вовремя, поскольку в заднем кармане джинс завибрировал телефон.
Это была Аманда.
Джек поморщился, но ответил.
– Джек?
– Аманда…
Кажется, его голос прозвучал не слишком радостно, и в голосе куратора зазвучали напряженные нотки.