— Все с тобой ясно, не терпится проверить как устроена дочь графа! Поверь, ты не найдешь там ничего нового. Как тебе удалось уйти?
— Ха! Я дождался пока новоявленному адмиралу не приспичит сходить в туалет и бедняга поскользнулся на мокром полу и упал, ударившись головой о раковину. Вот ведь не повезло человеку! Теперь полотера взгреют за лужу на полу. Я спокойно проводил после трагического финала вечера Гермиону до ее автомобиля и отправился в Париж, а оттуда в Германию. Кстати, моими попутчицей была милая девчушка пятнадцати лет.
Я возвел глазу к потолку, но промолчал, а Кузнецов продолжил — Людмила с тринадцатилетним братом Алексеем и матерью возвращались из эмиграции назад в Россию. Их отец Леонид Алексеевич Федосеев был высокопоставленным царским чиновником, потомственным дворянином, а его жена Анастасия Матвеевна — стоматологом, выпускницей Санкт-Петербургского женского медицинского института. Мать Людмилы была одиннадцатым ребенком в семье терских казаков, почти все ее близкие были убиты в годы революции. Ты не представляешь как им не повезло! Во время гражданской войны в двадцатом году уехали в Крым, затем в Галлиполи и Константинополь. Они прибыли во Францию в ноябре двадцать второго года. По дороге дети потерялись, были спасены Красным Крестом и помещены в детские приюты. Затем семья воссоединилась, Людмилу, к примеру, родители нашли в Муассаке. Через год сильно потрясенный событиями в России, изгнанием и последующими испытаниями и лишениями Леонид Алексеевич Федосеев умирает в Тулузе. Анастасия Матвеевна, оставшись одна с двумя детьми, сделала все возможное, чтобы найти работу, чтобы выжить: была швеей, занималась изготовлением шляп и прочего. В это же время она изучала французский язык, чтобы продолжить учебу, в итоге ей удалось получить степень по стоматологии. Однако, будучи лицом без гражданства, она никак не могла получить работу в центральной Франции. В двадцать восьмом году Анастасия Федосеева, наконец, заключает контракт на работу по специальности «стоматологическая хирургия» в Африке — в Кот-д’Ивуаре и Судане. Узнав из газет о массовом возращении соотечественников в Россию, семья решила вернуться. Я помог им с билетами в Берлине и привез их в Москву.
— И кем ты им представился? — меня эта история начала забавлять, неужели Коля в девочку втюрился.
— Сотрудником советского торгпредства, я в Германии передвигался по этим документам.
— Ну привез ты их в Москву, не на у лице же ты их бросил?
— Ты, Павел, за кого меня принимаешь? Я их поселил пока на трое суток в «Метрополе». Пришлось нашей гэбэшной броней воспользоваться. Причем заплатил из своих кровных. Помочь бы людям! Вот не поверишь, мне действительно их стало жалко!
— И это мне говорит человек, у которого личное кладбище побольше чем у хирурга! — я посмотрел на часы — Ладно, пойдем посмотрим на твоих возвращенцев, пока обеденный перерыв.
Подумав, я набрал по телефону главврача нашей ведомственной поликлиники — Юрий Петрович, здравствуйте. Судоплатов у телефона. У вас случайно нет вакансии стоматолога? — услышав, что хорошим врачам всегда рады, я довольно потер ладони.
Переодевшись в гражданский костюм, я с Николаем поспешил в гостиницу.
Семейство Федосеевых мы застали сидящими на чемоданах: они опасались, что их в любой момент попросят на улицу.
Я окинул Людмилу оценивающим взглядом: ничего так, симпатяшка, годика через три из нее получится сногсшибательная красотка. Ноги уже чуть ли не из подмышек растут — Здравствуйте! Меня зовут Павел, мы с Николаем в одном ведомстве служим. Я рад, что русские продолжают возвращаться на свою Родину. Как вам гостиничный номер?
— Добрый день, номер прекрасный, вот только уборщиц видно в штате не хватает, грязновато тут.
Я прошелся но комнате, действительно, пора видно гнать поганой метлой директора гостиницы. Уже тринадцать лет прошло после революции, а на чистоту здесь как плевали, так и продолжают.
— Анастасия Матвеевна, мы с Николаем подыскали для вас место в поликлинике министерства безопасности, поликлиника находится неподалеку, а ваших детей мы устроим учиться в школу. Для сотрудников поликлиника предоставляет служебные квартиры.
— То есть как министерство безопасности? Это ЧэКа что-ли? — побледневшая женщина присела на краешек стула.
— Раньше да, было чрезвычайная комиссия, а теперь МГБ. Все московские сотрудники министерства прикреплены к этой гостинице.
На следующий день мне позвонил Сталин — Григорий, здравствуй!
— Иосиф Виссарионович, мы же с вами договорились, раз уж я в теле Судоплатова, обращайтесь пожалуйста соответственно, не палите меня: и у стен есть уши.