В восемнадцатилетнем возрасте Курт фон Шлейхер поступил унтер-офицером в 3-й гвардейский пехотный полк. Там он познакомился и подружился с Оскаром фон Гинденбургом — сыном будущего фельдмаршала и президента. Вторым человеком, чье расположение оказалось столь же полезным, был генерал Грёнер, у которого сложилось хорошее мнение о способностях Шлейхера, когда тот был еще слушателем военной академии. Став в прошлом году преемником Людендорфа в ставке Верховного командования, Грёнер взял молодого офицера к себе в адъютанты. Шлейхер уже в шестнадцатом году играл важную роль в войсковом ведомстве, а в восемнадцатом-девятнадцатом годах был политическим экспертом Верховного командования. Он завязал тесные связи с промышленными и банковскими кругами, с политиками всех буржуазных партий, с закулисными покровителями реакционных объединений и клубов, с университетскими профессорами и теневыми фигурами полусвета. Обладая большим чутьем в экономических и политических вопросах, едким сарказмом и манерами денди, а также располагающей внешностью, он сумел снискать симпатии разных людей. Хотя из-за своих острых и непочтительных высказываний Шлейхер нажил себе много врагов, но в целом его воспринимали благожелательно, как человека, с которым не следует ссориться хотя бы уже из-за его беспримерной изворотливости и ловкости.
Почти все свободные вечера Шлейхер проводил в кабаре. После Первой мировой войны кабаре стали чрезвычайно популярны по всей Европе, но нигде они не были так популярны, как в Германии. После отмены цензуры Веймарским правительством немецкие кабаре преобразились и расцвели. В развлечениях в кабаре Берлина, Мюнхена и других городов вскоре стали преобладать две темы: секс и политика. Истории, шутки, песни и танцы были пронизаны сексуальными намёками. Некоторые кабаре посещали геи, лесбиянки и трансвеститы; когда-то им приходилось скрывать свою сексуальную ориентацию, но они воспользовались свободой кабаре, чтобы открыто демонстрировать и обсуждать её. Реакционеры и пуритане, конечно, ненавидели это.
Берлин превратился в мировой Вавилон. Немцы привнесли в извращения всю свою пылкость и любовь к системе. Наряженные мальчики с искусственными талиями прогуливались по Курфюрстендамм… Даже древний Рим не знал таких оргий, как берлинские трансвеститские балы, где сотни мужчин в женской одежде и женщин в мужской одежде танцевали под благосклонными взглядами полиции. На фоне всеобщего упадка нравов своего рода безумие охватило именно те круги среднего класса, которые до сих пор были непоколебимы в своём укладе. Юные леди с гордостью хвастались своей развращённостью; подозрение в девственности в шестнадцать лет считалось позором в любой берлинской школе.
В этот вечер Курт находился в компании своего друга Оскара фон Гинденбурга, который по просьбе Курта пригласил своего отца.
Тот вошел в помещение и поморщился, видя царящее вокруг веселье и поглощение спиртного бешенными темпами.
Поздоровавшись, Пауль фон Гинденбург расстегнул верхнюю пуговицу мундира и Курт задал ему вопрос — Как прошло ваше заслушивание?
— Ты же знаешь, что после завершения войны я ушел в отставку второй раз. В этом году меня вызвали на слушание комиссии рейхстага, которая занимается поиском ответственных за развязывание войны в четырнадцатом году и за поражение в восемнадцатом. На заседании комиссии я не признал себя виновным в поражении Германии, более того, я сказал, что весной-летом прошлого года в ходе весеннего наступления Германия была близка к победе, и лишь предательское поведение общества привело к катастрофе.
Курт уважительно кивнул — Я вас понимаю! Я предлагаю вам попытаться стать Президентом Веймарской Республики. Мои друзья могут помочь в обеспечении вашей рекламной компании. Вам нужно уже сейчас начать участвовать в политической жизни страны.
— Да, но по закону социал-демократ Фридрих Эберт освободит свой пост для выборов только через семь лет! Тем более, что по моим сведениям в военных кругах зреет заговор и власть будет в руках военных!
Курт покачал головой — Я думаю, что ничего у армии не выйдет! И вам нужно готовиться к выдвижению на пост президента именно сейчас.
— Ну что же! Предлагаю продолжить этот разговор у меня. Вы не против покинуть это гнездо разврата?
Курт пожал плечами — Нет. У входа возьмем извозчика!
Как только троица, среди которых помимо нашей одной цели была и вторая, появились на выходе, мы с ножами в рукавах шагнули им навстречу. Быков в теле Павла пустил слезу и протянул вперед руку — Добрые господа! Подайте сиротам на пропитание!