— О чем речь! Я тебя привел, я тебя и уведу. А что случилось? — Андрей насторожился. — Тебе что-то здесь не понравилось?
— Да нет… — Наташа поморщилась. — Максим напрашивается в провожатые, а мне этого не хочется, — сдвинула брови, покусала губу. — Очень уж он напористый. Я боюсь таких… Уйдем по-английски? Я устала.
— Нет, так не годится. Обидятся. — Андрей, подзывая, помахал рукой Алексею, который старательно притопывал около подбоченившейся Клавки. — Пойду от нашего имени попрощаюсь с хозяевами. Мы уходим. Побудь здесь, — приказал Алексею, когда тот степенно подошел.
Как только Шахов скрылся в дверях дома, из-за танцующих вывернул Максим. Скользнул к Наташе, протянул ей два пунцовых тюльпана.
— Ой, — девушка растерялась, — прелесть какая! Откуда это? — Приняла цветы, поблагодарила радостно-удивленным взглядом: — Спасибо.
— Для вас, фея, — Максим закатил глаза. — Для вас я готов…
— Не говорите, не говорите ничего, — возмущенно перебила Наташа. — Вы все только испортите словами.
Алексей мрачно смотрел на цветы. Насупился, кашлянул, хмыкнул.
Выскочила во двор расстроенная, с виноватым лицом Мария.
— Не поглянулось у нас? — спросила в упор Наташу.
— Что ты, что ты, — переполошилась та. — Очень весело и интересно, — пожала, извиняясь, запястье хозяйке празднества. — Но я устала. Честное слово. И голова кружится.
Мария вдруг увидела цветы. Ахнула!
— Откуда тюльпаны у тебя?
— Максим подарил, — Наташа глазами показала на парня, и взгляд ее задержался на его лице. — А где он достал — не знаю.
— Николай, иди сюда! — крикнула Мария. — Смотри, — показала мужу на цветы, когда тот приблизился. — Этот, — кивнула на Максима, — у Сычихи тюльпаны из теплицы спер! — она возмущенно поджала губы.
— Ха! — Николай поразился, даже пальцем осторожно потыкал в цветок. — Как же тебя бабкины псы не разорвали?
— Что псы, что псы? — взвилась в крике Мария, но тут же, испуганно оглянувшись за спину, перешла на быстрый шепот: — Она же нас теперь на всю улицу ославит! Проходу не даст!
— Да у нее этих цветов — море, — засмеялся Максим. — А собаки бабке не скажут, они меня полюбили.
Наташа торопливо сунула ему цветы и спрятала руки за спину:
— Благодарю за такой подарок! — Требовательно посмотрела на Андрея: — Идем, Шахов? Или ты остаешься?
— Так Сычихе и надо. Не обеднеет, спекулянтка! — неожиданно твердо и серьезно заявил Николай. Вырвал у остолбеневшего Максима цветы, протянул девушке: — Возьми. Для тебя ведь парень старался, — но та энергично покачала головой, отказываясь.
— Как хочешь. — Бахтин сунул тюльпаны в руку жене, погрозил ей пальцем: — Не говори потом, в старости, что цветы тебе не дарил!
— До свидания! — сухо попрощалась Наташа и боком скользнула между танцующими к воротам.
Максим рванулся было за ней, но Бахтин схватил его за плечо.
— Куда? — поинтересовался насмешливо. — От бригады откалываться?
Максим дернулся, зло глянул в добродушное, но с хитрыми глазками лицо бригадира и заулыбался. Дурашливо облапил его.
— Идем, отец наш! — закричал ернически. — Идем, поилец-кормилец!
— Ну, пока, — Шахов подтолкнул в спину Алексея. — Пошли и мы.
Они выскочили за ворота, нагнали Наташу, которая медленно шла вдоль палисадника, вела пальцем по штакетнику, словно считая планки.
— Что же не подождала? — удивился Андрей, приспосабливаясь к ее шагу.
— Я жду, — спокойно ответила она. Помолчала. — Откуда появился этот Максим? — спросила равнодушно, и Шахов, не уловивший в голосе раздражения или неприязни, удивленно поглядел на нее.
— Понятия не имею… Понравился?
— Нет, Шахов, не понравился, — тон у Наташи стал сердитым. — Что он за человек, Алексей?
Тот важно вышагивал рядом, ногу ставил твердо, грудь выпятил.
— Я только сегодня с ним познакомился, — откашлявшись, сказал он солидно. — По-моему, Максим человек неплохой. Общительный, жизнерадостный, легко находит общий язык с людьми.
Наташа удивленно повернула к нему голову, заморгала. Хмыкнула:
— Вы прямо как производственную характеристику выдаете!
— Леша у нас человек правильный, — назидательно пояснил Андрей. — Во всем порядок любит. Чтобы все было на своей полочке, с ярлычком.
Они шли в тихих сгущающихся сумерках, и их тени от света уличного фонаря — длинная Андрея, тоненькая Наташи и квадратная Алексея — уменьшались, точно сжимаясь, чтобы за следующим фонарем распластаться снова далеко вперед по кочковатой дороге.