Духовное влияние или притягательность личности суфия не является его целью, но побочным продуктом его внутренних достижений, отражением его развития.
Суфии говорит: “Если бы бабочка могла думать, она могла бы поверить в то, что пламя свечи является желательным для нее, ибо оно кажется олицетворением совершенства. Пламя - это порождение воска, фитиля и искры, с помощью которой оно было зажжено. Что ищут люди, пламя или саму искру? Понаблюдайте за бабочкой. Ее судьба - погибнуть в пламени - скрыта от нее, но очевидна для тебя” (“Язык немых”).
Обычно мир судит о суфиях, основываясь на их словах и делах. Допустим, что суфии стал миллионером. Посторонний наблюдатель, убежденный в том, что этот человек разбогател благодаря своему особому образу жизни, называемому суфизмом, может заключить, что суфизм - это система, занимающаяся подготовкой миллионеров. Суфии же убежден в том, что его внутренние достижения являются результатом его внутреннего понимания и развития. Деньги могут быть внешним отражением его успехов, но важность их нельзя сравнить с важностью суфийского опыта. Однако это не означает, как подумали бы многие, что он стал миллионером благодаря мистицизму, но сами деньги не имеют для него никакого значения. Такое развитие было бы неприемлемым для суфия, т. к. материальное и метафизическое для него неразрывно связаны между собой. Он должен стать не только богатым, но и психологически цельным миллионером. Многим людям трудно относиться к этому фундаментальному факту так, чтобы это было полезно им.
Повсеместно распространено мнение, что обычный человек достиг философских вершин, если он мудро повторяет себе или тем, кто будет его слушать, что “деньги - это еще не все” или что “счастье за деньги не купишь”. Сам факт, что подобные идеи могут высказываться вслух, говорит о том, что они основаны на преждевременных выводах относительно некоего трансцендентального значения денег. Практика показывает, что это неверно. Однако доморощенные философы не могут понять причину этого. Кажется, что деньги могут решить самые важные проблемы тех, кто их не имеет. Священник убеждает таких людей, что деньги - вещь нехорошая. Если человек достанет денег, они не обязательно принесут удовлетворение. Но они не могут связать воедино три этих фактора.
Современная психология сделала доброе дело, показав, например, что стремление к обогащению может быть признаком неуверенности. Но это стремление не является единым, с исторической точки зрения оно все еще идет против течения. Суфийское отношение начинает действовать на другой основе. Суфии говорят, что вся жизнь есть борьба, но эта борьба должна быть логически последовательной. Обычный человек борется против слишком многих вещей сразу. Если запутавшийся и несовершенный человек заработает денег или добьется каких-либо профессиональных успехов, он так и останется запутавшимся и несовершенным.
Психологи изучают этот процесс - суфии уже давно познали его. Суфизм уничтожает обычную привитую ему непоследовательность, превращая его в инструмент, с помощью которого достоинство и предназначение человека смогут подняться на более высокую ступень.
Для суфиев не было ничего нового в том, что дали Западу психологические теории Фрейда и Юнга. Суфийский шейх Газали в своей работе “Алхимия счастья”, написанной более 900 лет назад, указывает на то, что выводы относительно секса, к которым позднее пришел Фрейд, уже в то время были хорошо известны мусульманским теологам. Как отмечает проф. Ром Ландау в своей книге “Философия Ибн Араби” (Нью-Йорк, Макмиллан, 1959, стр. 40 и далее), проф. Юнга нельзя считать первооткрывателем теории архетипов, ибо она была уже сформулирована суфийским мастером Ибн-аль-Араби.
Суфии всех орденов досконально изучают “Алхимию счастья” Газали и труды Ибн-аль-Араби, поэтому они хорошо знакомы с ограниченностью этих направлений мышления, которые безосновательно считаются современными.