Как только Белозеров сделал этот свой вывод, его мысли переключились на Дину. «Куда она могла уехать? — думал он. — На целый месяц!»
Он звонил ей в редакцию несколько раз, но трубку снимала не Дина, а ему не хотелось подавать голос, чтобы не запомнили другие сотрудники. Но когда была подписана командировка в Ленинград, Белозеров решил спросить Дину. «Дины Александровны нет, и не будет месяц, — ответил картавый мужской голос. — А вы по какому вопросу?» Белозеров предпочел положить трубку, а позднее ругал себя за то, что поторопился: надо было выведать, почему Дины не будет так долго?
«Схожу в общежитие и узнаю у Эдика», — решил он и, свернув график в рулон, вышел из-за стола.
В дверь робко постучали, заглянул Ласавин.
— Разрешите, начальник?
Белозеров не удивился тому, что Ласавин на ТЭЦ: слышал его голос в котельной. Но вот уж к себе с визитом никак его не ожидал! Пьян, что ли? Нет, кажется, трезв.
— Заходите, давно не виделись, — позволил Белозеров. — Чем обязан?
— Я насчет того случая... Во дворе у вас, помните? Извините, начальник! Не по себе мне малость.
— Только малость? — Белозеров смягчился, но виду не подал. — Если малость, вы пришли напрасно.
— В общем, ладно, чего там... — не поднимая глаз, пробурчал Ласавин. — Не будет этого больше. Завязано!
— Другое дело, — одобрил Белозеров. — Капа помогла или сами?
— Сам, начальник. Капа ничего не знает. — Ласавин нерешительно взглянул на него, попросил: — Вы ничего ей не говорите, ладно?
— Обещаю.
Ласавин достал из кармана сигареты, протянул Белозерову.
— «Шипка», ваши любимые.
Белозеров взял сигарету, спросил:
— Вам в поселок? Мы можем пойти вместе.
Ласавин замялся.
— У меня кое-какие дела, начальник, я задержусь. Белозеров мысленно усмехнулся, протянул руку:
— Счастливо вам.
— Будьте здоровы, начальник!
Ласавин истово потряс ладонь Белозерова, отступил в сторону, пропуская его вперед. Белозеров широким движением руки обнял Ласавина за плечи, мягким толчком заставил переступить порог первым.
— Светские манеры вам не идут, Саша.
Он впервые назвал Ласавина по имени и поразился: у того дрогнули губы, и на лице образовалось выражение ребенка, которому вручили долгожданный подарок.
— До свидания, — еще раз попрощался Белозеров, окунаясь в полусумрак машинного зала.
— До свидания... Алексей Алексеевич, — ответил Ласавин. Он тоже назвал Белозерова по имени-отчеству первый раз.
«Счастливый день? — усмехаясь, думал Белозеров. — Не так уж плохо: два — один в мою пользу! А с Лифониным ничего все-таки не получилось, жаль!»
Он вышел из ТЭЦ и повернул к проходной.
Белозеров постучался в комнату Эдика, ответа не последовало. Из-за двери доносились возбужденные голоса, он открыл дверь и вошел. Посередине комнаты стояли Шумбуров и Рамишвили, они не обратили внимания на Белозерова, у обоих были красные возбужденные лица. Шумбуров, выпятив массивный подбородок, говорил, почти кричал хрипловатым голосом:
— Что вы знаете о том времени? Ничего! А я говорю: работать было легче. Мое слово было законом, рабочий из кожи лез, чтобы выполнить распоряжение. А теперь? Я вынужден кланяться, а не распоряжаться. Я не начальник, а проситель! Вот до чего дошло!
Он умолк, и сразу же звонко заговорил Рамишвили:
— Вы правы, я знаю о том времени меньше, чем вы. Но что за опоздание на работу людей наказывали строго, это я знаю. Вы хотите, чтобы это снова вернулось? Это вам нужно? Вам нужно, чтобы люди боялись?!.
У окна, дымя в приоткрытую форточку, стоял Ядрихинский. На кровати сидел Эдик. Белозеров кивнул им, снял шляпу, присел на стул у двери.
— Порядок нужен, а не болтовня, — жестким тоном бросил Шумбуров. — Это еще Ленин оказал.
Снова зазвенел Рамишвили:
— Историю делают массы — это тоже ленинское! И из-под палки историю не делают, нужен сознательный творец!
— Э, молод ты мне доказывать, зелен еще, — презрительно отмахнулся Шумбуров. — С мое поработаешь с народом, тогда поймешь. — Он протянул руку Белозерову, поздоровался. — Все спорят, доказывают... Ораторы, Цицероны! В деле только не видно.
Рамишвили тоже пожал руку Белозерову, ответил:
— Слово тоже есть дело, Ленин говорил!
— А что это у вас за философский спор? — спросил Белозеров. — По какому случаю?