— Получишь фитиль — пеняй на себя, — предостерег Тунгусов.
— Конечно, — согласился Шанин, делая очередной ход. — На кого же мне пенять?
Утром Шанин, готовый к любым неожиданностям, был в обкоме. В коридоре перед дверью в зал заседаний группами стояли люди, негромко переговаривались, в лицах, в голосах чувствовалось напряжение: ждали приглашения на бюро. Шанин пожал руки Рашову и Замковому, стоявшим у окна. Замковой потряс его ладонь крепко и приветливо; в пожатии Рашова ощущался чуть заметный холодок. Шанин мысленно усмехнулся. Из соседней группы с Шаниным раскланялся полный седовласый главный инженер проектного института. Шанин подошел к нему, тот представил начальника отдела Госплана и начальника управления Минмонтажа.
Наконец пригласили в зал.
Шанин поздоровался с членами бюро, сидевшими за большим столом, с заведующими отделами обкома, те сидели за столом поменьше, с Рудалевым, который, стоя за своим председательским столиком, ждал, пока рассядутся приглашенные. Все знали Шанина, все перебывали в Сухом Бору, все приветливо кивали ему в ответ.
— Пожалуйста, Лев Георгиевич, — сказал Рудалев, садясь. — Десять минут.
Шанин отметил, что Рудалев обратился к нему по имени-отчеству, — так не обращаются к тому, кого ждет разгром. Отчет начал дипломатической фразой: «Трест работает крайне плохо...» С этой фразы Шанин начинал отчеты и когда дела в тресте шли неважно, и когда трест перевыполнял план. Затем перечислил: мы не справились с тем-то и тем-то, не обеспечили того-то и того-то... Говоря это, Шанин следил за выражением лиц членов бюро. Кажется, члены бюро были удовлетворены: докладчик правильно, самокритично оценивает свою работу.
«Но кое-что у нас сделано», — перешел Шанин ко второму тезису отчета и перечислил достижения: освоены такие-то капиталовложения, заканчиваются работы на ТЭЦ-два, в ближайшие дни электростанция даст ток... И снова видел, что идет по верному пути: члены бюро выражением лиц, глазами соглашались, что не все в тресте плохо. Сотни миллионов рублей освоены, шутка сказать! ТЭЦ пускают, — значит, конец уже скоро, лиха беда начало!..
Когда Шанин заговорил по третьему тезису: «После длительной и сравнительно ритмичной работы трест перестал выполнять план...», — лица членов бюро приняли новое выражение. Члены бюро словно бы спрашивали: чем же ты это объяснишь? Возьмешь вину на себя или свалишь на объективные причины? Шанин объяснил так: «Численность рабочих в тресте за последние два года утроилась. Однако за количественными изменениями не последовало качественных. Структура треста, организация управления строительством остаются неизменными. Невыполнение плана, несмотря на все усилия руководителей треста и участков, — сигнал к тому, что пора перестроить организацию строительства». Излагая программу объединения мелких участков в крупные строительно-монтажные управления, Шанин пристально вглядывался в членов бюро, но понять, удовлетворены ли они, не мог.
Шанину не задали ни одного вопроса, к которому он не был бы готов.
— Почему не упомянули в отчете о невыполнении обязательств по пуску комбината? — деликатно поинтересовался моложавый, несмотря на седую голову, председатель облисполкома.
— Если мы не справляемся даже с планом, что же тут говорить? — спокойно ответил Шанин. — Обязательства провалены.
— Как же могло случиться, товарищ Шанин, что вы взяли столь нереальные обязательства? — спросил редактор «Североградской правды».
Шанин выдержал паузу. От ответа на этот вопрос зависело, как пойдет бюро дальше. Если он сделает промах, его изобьют.
— Инициатива исходила сверху. Возможно, это наш просчет, но мы считали неправильным отклонить ее, — сказал Шанин. — Хотя обязательство и не выполнено, тем не менее оно свою положительную роль сыграло, так как мобилизовало коллектив. Без обязательства мы и через полгода не могли бы рассчитывать на пуск комбината.
Кажется, он не ошибся. Члены бюро переглянулись, председатель облисполкома покрутил седой головой: «А и ловок же ты, братец!» Тунгусов незаметно повел подбородок книзу, словно бы голову опустил, но Шанин понял, что Лука Кондратьевич одобряет ответ. Лишь по лицу Рудалева пробежала тень, и он впервые сделал пометку на лежавшем перед ним чистом листе бумаги. Нахмуренное лицо первого секретаря обкома обеспокоило Шанина, он подумал, что, может быть, не сумел найти точного ответа.
Конечно, Шанину досталось на бюро, иначе не стоило бы его вызывать с отчетом, отрывать от работы. Но он избежал разгрома. Критикуя Шанина, члены бюро не забывали бросить камешек и в Госплан, и министерства, а это уже совсем не то, когда лупят тебя одного. Самое неприятное, что ему пришлось выслушать, это резкое выступление Рудалева, очень резкое, непривычное для Шанина.