Они виделись каждый день в городе или в Лявле, чаще в городе. Белозерову приходилось ездить туда сначала на лекции, а затем на совещание строителей, которое длилось несколько дней. Освободившись, он звонил Дине в редакцию. Они вместе ужинали и шли в кино, в театр или, если не было дождя, сидели в укромном уголке парка.
Белозеров хорошо выступил на совещании, о нем говорил в своем докладе начальник главка Тунгусов. Фамилию Белозерова назвал в речи на совещании Рудалев. Имели успех лекции. В областной газете была напечатана статья. Все это было ему очень приятно, но по сравнению с тем, какое счастье приносили встречи с Диной, не было главным.
Расставшись с Диной, он отсчитывал часы: скорее бы ночь! Ночью просыпался: скорее бы утро! А утром не мог дождаться вечера, чтобы с замирающим сердцем набрать номер Дининого телефона и наконец услышать ее голос.
Дина должна была уехать из Северограда домой раньше Белозерова. Чем меньше оставалось дней до ее отъезда, тем он становился угрюмее и неразговорчивее. Белозеров думал о том, что в Рочегодске Дина снова отдалится. Дина спрашивала, что с ним. Белозеров уверял, что все хорошо. Не добившись ответа, она тоже замкнулась, ушла в себя. Иногда молчание становилось невыносимым. Белозеров злился на себя и ничего не мог с собой поделать.
— Если ты не хочешь объяснить, это сделаю я, — однажды, когда они сидели в кафе, сказала она. — Ты жалеешь, что встретил меня. Ты мог бы проводить время себе в удовольствие, а вынужден все вечера быть со мной, разве не так?
Белозеров покачал головой.
— Не так. — Неизвестно почему, ему вдруг сделалось хорошо и легко на душе; может быть, от нелепого предположения Дины, он почувствовал в нем ее любовь. — Совсем даже не так.
— А как? — Голос ее был резок и требователен, в золотистых глазах были недоверие и обида.
«Если я скажу сейчас хоть одно слово невпопад, — подумал он, — Дина уйдет и не вернется».
— Я прошу тебя только об одном: верь мне, — сказал он. — Верь, больше ничего не надо. Я люблю тебя.
— Почему мне так плохо, Леша? — жалобно спросила Дина. — Ты можешь объяснить?
— Ты тоже любишь меня. И у нас осталось три дня, а потом пустота. И мне тоже больно от этой мысли. Не знаю, можно ли за это благодарить, но я хочу сказать тебе спасибо. — Он нагнулся и поцеловал ее руку.
Дина не ответила. Он не был уверен, что она услышала его спасибо и заметила его поцелуй, она вся ушла в себя, в ней шла какая-то внутренняя борьба. Он почувствовал это по сжатым губам. Потом в ее глазах он прочитал непонятную ему решимость и вызов, крутой подбородок был вздернут.
— Едем, — сказала она. — К тебе. Быстрее!
— Но ты через полчаса собираешься уехать домой! — воскликнул он; он еще не понимал того, что она сказала.
Она нетерпеливо повторила:
— Быстрее!
Не дожидаясь, пока он расплатится с буфетчицей, Дина пошла к выходу, и лишь теперь до него дошел смысл происходящего. Автобус подошел тут же, они вошли, народу было немного. «Это должно быть не так, она не должна этого делать», — думал Белозеров. И он знал, что, если остановить ее, она оскорбится и никогда не повторит того, что делает сейчас.
В холле их встретил невысокий мужчина в очках, преподаватель из лесного техникума, сосед Белозерова по столу.
— А вы с дамой, как хорошо! — воскликнул он, поднимаясь с кресла. — Знаю, что возвращаетесь в это время, и жду, и вот наконец вы!.. У меня день рождения, приехала супруга, войдите в бедственное положение!
Они пили коньяк, шутили. Белозерову было покойно оттого, что рядом сидит оживленная, разрумянившаяся Дина, он еще не видел ее такой веселой и обаятельной, его переполняла любовь к ней. Около одиннадцати Дина посмотрела на часы, встала.
— Очень жаль, но мне пора, — сказала она.
Как Белозеров ни упрашивал ее остаться, она не согласилась.
Белозеров проводил ее до остановки. Она обняла, поцеловала его, улыбнулась — улыбка была какая-то бескровная — и, сделав прощальный жест рукой, быстро вошла в автобус.
На следующий день Дины в редакции не оказалось. Он отправился на главпочту, туда, где встретил ее. Его ждало письмо, он вскрыл его, на листе бумаги было несколько слов: «Прощай. Навсегда прощай. Приедешь — не ищи встреч, не звони. Ничего не может быть. Дина».
Глава тридцать четвертая