Разрешение вернуться на родину Шанин получил в начале 1945 года. Он перелетел через линию фронта на транспортном самолете и вскоре был в Москве.
Когда Марья Акимовна сказала, что Сережа умер, а Анна вышла замуж за Синева, он не поверил. Это было противоестественно: зачем же он остался жив, зачем вернулся? Он не захотел встретиться с Анной. Единственное, чего он хотел, — уйти на фронт. Судьба должна была исправить ошибку. Может быть, он добился бы своего, если б им распоряжался не Тунгусов, а кто-нибудь другой. Шанин выработал для себя тот предельно спрессованный ритм времени, которого придерживался потом всю жизнь: в семь утра подъем, холодный душ для бодрости, стакан горячего чая и — работать. Работать до изнеможения, до восьми, до десяти, до одиннадцати часов вечера, до такого состояния, что, как только щека касается подушки, сознание отключается мгновенно. Ни минуты для ненужных, изнуряющих душу мыслей об Анне: никаких воспоминаний о Синеве. Их имена, все, что связано с ними, — запретная зона.
Гордость не позволяла ему доискиваться до первопричин, которые побудили Анну оставить его. Свои выводы о них он сделал много лет спустя, когда душевные раны почти зарубцевались. Он любил Анну, ни одна другая женщина не затронула его сердце за все пятьдесят пять лет жизни. Но и Анна любила его не меньше, он знал это.
Может быть, Синев любил ее? Он начал преподавать в том году, когда Анна была на первом курсе. Тогда же, видимо, увлекся ею. Но Анна подружилась с Шаниным, ему, преподавателю, было неловко вступать в соперничество со студентом.
Так это или не так, проверить было невозможно. Прошло два года после того, как он, Шанин, пропал без вести, а для Анны погиб: ей прислали на него похоронную. «Ждать нечего, надо устраивать жизнь», — так, видимо, рассуждала Анна. И она вышла за Синева. Шанин не мог простить жене того, что она не дождалась даже конца войны. Мало ли что случается, она не имела права так поступать.
Мария Акимовна приезжала к Шанину и рассказывала: Синев поддерживал Анну, когда она переживала двойное горе — смерть сына и мужа. Она не могла не ответить на доброту и заботу Синева, это надо понимать. Он должен вернуться к ней, любила и любит она его одного, Шанина. Если так, почему Анна не оставила Синева, когда он, Шанин, вернулся из Словакии? Почему она написала ему лишь год спустя, после того как Синев погиб в авиационной катастрофе?
«Ой, Лев, Лев, ну что ты говоришь, разве можно так: сегодня муж погиб, а завтра тебе писать. С какими глазами писать бы тебе стала! — говорила Марья Акимовна. — И позднее не могла написать: гордость не позволяла. Ты явился из плена и даже увидеться с нею не захотел, а у нее гордости нет, что ли?»
Марья Акимовна убедила Шанина вернуться к Анне.
Может быть, со временем и рассосалась бы боль, но однажды Анна во сне произнесла имя Синева. Шанин ничего не сказал жене, но начавшее было отходить сердце вновь закаменело; ничего не изменило и появление на свет Лены...
Дверь открылась, Лена спросила вполголоса:
— Папа, ты спишь?
— Заходи.
Он улыбнулся дочери, отложил книгу, сделал вид, что слушает ее, но мысли продолжали перемалывать прошлое. «Не Анна должна просить прощения, ты должен просить прощения», — сказала Марья Акимовна сегодня. «За что я должен просить прощения? За то, что прожил двадцать лет в одиночестве?» Он был уверен в своей правоте. «Но, может быть, это не так? — спросил он вдруг себя. — Может быть, я действительно несправедлив к Анне?»
— Папа, ты меня совсем не слушаешь!
— Извини, задумался. Продолжай, я буду внимательнее.
— Когда мне мама рассказала, я думала, не перенесу! Подумала даже, что напрасно вытянула из мамы эту вашу тайну, лучше бы мне не знать ничего! Я долго думала, должна ли говорить с тобой, а сегодня решила: должна! Это, наверное, очень трудно — простить такое, но, может быть, ты сумеешь, папа? Почему ты молчишь, папа?
Лена смотрела на него, и в темных глазах была мольба; такое выражение он видел у Анны.