— Любишь?
Дина не ответила.
Он долго молчал, сказал решительно:
— Двум смертям не бывать, одной не миновать. Уходи от Волынкина!
— Дети... — все так же шепотом сказала Дина. — Мой Вова, у него двое... Не знаю, смогу ли перешагнуть...
— Да-а, — протянул Валерий. И добавил: — Ну-ну.
Он взял у нее письмо и разорвал на две половины.
— Будем считать дело закрытым. — Вздохнув, сказал с горечью: — Сколько судеб человеческих сломано из-за ошибок, поспешности, глупости! Как уберечь от этого? Можно ли научить всех людей быть счастливыми?
Белозерову в контору, размещавшуюся теперь на железнодорожной станции, позвонил Корчемаха:
— Слышали, нет? Шанин пригласил Свичевского и объявил, что он на начальника СМУ не потянет! И Шумбурову сказал то же самое! Каковы новости? Что творится, что творится!
— Небольшая революция, которая давно назрела, — сказал Белозеров. — Все логично.
— Это для вас логично, а для Шанина? Какая у него в голове революция? Или Шанин перестал быть Шаниным? Ничего не понимаю!
Как только Белозеров положил трубку, раздался новый звонок: Чернаков срочно вызывал его в партком.
А еще через час Белозеров был уже в кабинете первого секретаря горкома партии Рашова.
Выйдя из-за стола, Рашов пожал ему руку, указал на кресло и произнес:
— Есть мнение выдвинуть вас на должность начальника строительно-монтажного управления номер один. Это нынешние Промстрой и Биржестрой. Они будут объединены. Справитесь?
И Белозеров ответил:
— Да.
У Рашова вздрогнули ресницы, приподнялись смоляные дуги бровей. «Ого! Этот парень от скромности не умрет!» Рашов пытался перехватить и прочитать взгляд Белозерова, но это не удавалось. Белозеров смотрел на него, но не в лицо, а куда-то ниже подбородка — на шею или на галстук.
— Почему вы так уверены, что справитесь? — спросил Рашов и проверил пальцами, в порядке ли галстук.
Белозеров сказал безразлично:
— Если сомневаетесь, не выдвигайте.
Он вскинул взгляд, смотрел в упор, и теперь Рашов видел то, что раньше ускользало от него: у Белозерова умнющие глаза, нижние веки подтянуты кверху, отчего кажутся припухшими, к вискам убегают тоненькие морщинки, они придают лицу выражение доброты и покоя, без них оно выглядело бы, наверное, хмурым и неприветливым. «Какое славное, симпатичное лицо, это на первый взгляд кажется — топорная работа», — подумал Рашов.
— Да вы не сердитесь, — сказал он уже совсем другим тоном, мягко и доброжелательно. — Просто никто так не говорит, вот и хочется узнать, откуда у вас эта уверенность в себе.
Белозеров ответил сухо, официально:
— Я не умею работать плохо, товарищ Раш-шов... — Он запнулся (Рашов увидел, как глаза насмешливо блеснули), сказал казенным голосом: — А вообще, опыта не имею, но если доверите, постараюсь оправдать.
— Постараетесь? Ну-ну, постарайтесь! — Рашов засмеялся, потом добавил: — Удивительна наша способность привыкать к стандартам! Услышишь непривычное слово — и уже настораживаешься!
Он пожелал успехов, на прощание предупредил:
— Когда пригласим на бюро, вы все-таки не рубите сплеча: «Справлюсь». Сочтут за нескромность, зачем вам такая репутация!
Белозеров кивнул, взгляд его снова был далек.
«Влюбился, наверное, мужик», — усмехнулся Рашов. Неожиданно ему пришла в голову мысль о том, что Белозеров, может быть, и есть тот человек, которого любит и из-за которого страдает Дина. «А впрочем, почему именно Белозеров? Какие ребята за ней ухаживали!»
Рашов нажал кнопку вызова секретаря, не поднимая головы от анкеты, сказал:
— Пусть зайдет Осьмирко.
Из будки телефона-автомата Белозеров позвонил Дине и спросил:
— Можешь выйти?
— Да.
— Через десять минут. Где обычно.
— Да.
Белозеров засунул руки поглубже в карманы пальто — было морозно, — пошел в старый парк.
Дина уже ждала его. Она стояла на краю детской площадки под заснеженными ветвями коряжистой сосны, порозовевшая от мороза, в ее глазах Белозеров прочитал вопрос и тревогу. Белозеров зарылся лицом в пушистый мех Дининой шапки, стоял молча, вдыхая тонкий аромат духов.
— Помнишь мою записку? — спросил он. — О том, что я восхищен тобой?
— Было такое, — подтвердила Дина. — Хочешь сказать, что поторопился?
Белозеров, не видя ее лица, чувствовал, что тревога в ее глазах растаяла и она улыбается.
— Хочу сказать, что сейчас мое восхищение еще сильнее.
— Спасибо. — Дина рассмеялась. — Ты вызвал меня для того, чтобы сообщить это?
— Тебе мало? — Он поднял голову и округлил глаза, изображая изумление.