Рашов сам утвердил список активистов, направляемых в Сухой Бор для проверки. Когда проверка была закончена, Рашов прочитал не только итоговую справку, подготовленную Уторовой, но ознакомился и со всеми первичными материалами.
«Нет, он не изменился, это все тот же Волынкин, которого я десять лет назад проверял на лесобазе», — сделал Рашов вывод и отбросил всякие сомнения относительно того, как решить его судьбу.
Кроме отчета Волынкина, Рашов вынес на рассмотрение бюро предложение о передаче нового административного здания лесозаготовительного комбината под поликлинику. Это было смело, замахнуться на детище крупнейшего в Североградской области лесопромышленного объединения — великолепный дворец с портиком и пилястрами. Когда Рашов изложил свою идею, члены бюро растерянно переглянулись. Председатель горисполкома Нифанин, маленький сухонький старик, с сомнением покачал головой. Конечно, поликлиника нужна! На редкой сессии городского Совета не заходит разговор об очередях в лечебных учреждениях. Мысль разместить поликлинику в новом здании он как-то сам высказал в шутку. Но одно дело шутить, а другое — принимать решение.
— Это было бы великолепно, — сказал он, и в его голосе прозвучали мечтательные нотки. — Да только не отдаст комбинат. До Москвы дойдет, а не отдаст...
— Вынесем решение, пусть попробует не выполнить! — резко возразил Рашов.
— Нашего решения недостаточно, — заметила Уторова с извиняющейся улыбкой. — Комбинат не городская организация. Нужно решение обкома.
— Решения обкома не требуется, достаточно, если обком поддержит наше решение, — сказал Рашов. — А какие есть основания думать, что обком не поддержит?
Он переводил взгляд с одного члена бюро на другого, остановился глазами на Шанине. Лицо Шанина было бесстрастным; он знал, что следующим на бюро пойдет вопрос о соцсоревновании на стройке. Если он, Шанин, скажет сейчас «нет», другие члены бюро могут тоже не поддержать Рашова, ибо его, Шанина, хозяйственный авторитет непререкаем. Кто лучше него может судить о таких делах, как передача сооружений одного хозяина другому! Но это усложнит борьбу за Волынкина, которую он предвидел. Шанин с силой растер лицо ладонями, разгоняя кровь.
— Я думаю, нам следует поддержать Валерия Изосимовича, — сказал он. — Управление нашего строительного треста размещается в бараке, почему управление комбината должно занимать дворец?
После того как за передачу здания под поликлинику высказался Шанин, дело можно было считать решенным. Через минуту Рашов объявил второй вопрос повестки дня: «О социалистическом соревновании на стройке. Докладчик Волынкин».
Доклад еще раз убедил Рашова в правильности уже принятого им решения. Предпостройкома не сделал даже попытки признать нереальность обязательств, признать свою личную ошибку; не было в докладе анализа организации соревнования и на участках. С трибуны летели лозунги:
— Мы сооружаем гигант химии, каких еще нет на свете!.. Пустить комбинат быстрее — наш долг!.. Коллектив самоотверженно и героически принял высокие обязательства! Но нам мешают выполнить их... — Волынкин оторвал глаза от листа, держа палец на том месте, где кончил читать. — Монтажники, понимаешь ли это, мешают: участки малочисленные, а нам надо вести работы в три смены, как на ТЭЦ-два. — Он снова перевел глаза на лист. — Но строители приложат все силы! Страна получит целлюлозу и другие продукты: бумагу, картон и мешкотару...
Когда встала со своего места за столом Уторова (она делала содоклад), ее лицо было пропитано язвительной иронией.
— Не скоро мы еще получим мешкотару и прочую целлюлозу, Дмитрий Фадеевич, — сказала она, называя Волынкина, но глядя поочередно то на Шанина, который сидел за тем же столом, то на Чернакова, пристроившегося у окна. — Трест взял обязательство, значит, обязательство должен иметь каждый монтажник, каждый бетонщик, каждый маляр, штукатур и так далее, по всему списку профессий. И каждый должен знать: для пуска комбината мне нужно выполнять норму на столько-то. И раз в месяц, в декаду, в смену надо считать и говорить каждому: ты работал так-то, выполнил норму на столько-то. А позаботиться о том, чтобы так было, должна профсоюзная организация, постройком. Так вот, ничего подобного на Бумстрое нет. Ни обязательств у рабочих нет, ни подведения итогов нет. Нашумели на весь свет, а ничегошеньки-то и нет!
Ее язвительный рифмованный каламбур вызвал улыбку на лицах Нифанина и редактора городской газеты. Шанин ничем не выразил своего отношения к словам Уторовой. Секретарь парткома судостроительного завода Едемский, хмурый, до бровей заросший волосами блондин, взглянул на Волынкина с удивлением и нарисовал в маленьком блокнотике кружочек; нарисовал и затушевал его — таких кружочков в блокнотике было уже полстраницы.