Хочу подняться с табурета и подождать возвращения Яны в каком-нибудь другом месте. Любом, где не будет видно этого… Илью.
— Почему? Потому что говорю правду? — удивление, отобразившиеся на его лице, кажется мне неожиданно искренним.
— Нет. А то, как ты ее говоришь. Это мерзко.
— Правда за очень редким исключением бывает красивой и приятной, — склонив голову набок, отвечает Илья.
— Знаю.
— И я об этом знаю.
— Раз так, тогда ответь на мой вопрос, — я передумываю вставать с табурета и удобней устраиваюсь на нем.
— Ну и на какой?
— Ты покупаешь себе дружбу?
— С чего ты это вообще взяла?
— Только ты сегодня соришь деньгами.
— А ты наблюдала за мной? — улыбка Ильи становится игривой и самую малость хитрой.
— Нет, — абсолютно серьезно отвечаю. — Тут и наблюдать особенно ненужно. Никто свой кошелек, кроме тебя, не открывал. Все здесь собрались не в честь твоего дня рождения, поэтому… Вывод напрашивается сам.
— Я могу себе позволить обеспечить выпивкой всю компанию. Это банальная щедрость, а не попытка что-то компенсировать.
— А нападаешь ты на людей тоже из щедрости?
— Кто бы об этом говорил, — смеется. — Сам-то не лучше.
— Зачем ты с Яной так? — никак не могу уняться.
— А! Ты об этом? Тогда возвращаемся к тому, что было сказано ранее. Я просто был честен с твоей подругой. А вот кто тебя обидел, что ты особняком ото всех держишься?
Я от удивления даже чуточку приоткрывают рот.
— Что? Думала, одна здесь такая вся наблюдательная? — Илья насмешливо выгибает одну бровь. По его ликующему взгляду понятно, что он наслаждается моим удивлением и растерянностью. — Кто тебя обидел? Ты, кроме Яны, почти ни с кем толком и не общалась. Даже шанса не даешь узнать тебя поближе.
— Не твоего ума дело, — недовольно бурчу, когда дар речи наконец-то ко мне возвращается.
— Ну ладно тебе. Не злись, — Илья барабанит пальцами по глянцевой поверхности барной стойки. — Это тебе. Для поднятия настроения, — заявляет и вручает мне один бокал с коктейлем, который принес бармен, а весь остальной заказ уносит с собой.
Я даже не успеваю сказать, что вообще-то уже заказала себе «Маргариту». Которую мне, к слову, сделали только после заказа Ильи, хотя это я первая обосновалась в баре.
Взглянув на два бокала, я тяжело вздыхаю и бездумно помешиваю трубочкой свою «Маргариту». Пить ее уже совсем не хочется.
— Эй, а ты почему здесь одна сидишь? — спрашивает Янка и ловко взбирается на табурет, где еще несколько минут назад сидел Илья.
Судя по ее слегка размазанной в уголках глаз туши и розовым щекам, подруга совсем недавно занималась сексом. И учитывая, что она улыбается и буквально вся светится от счастья, секс в общественном месте прошел на «ура».
— Да так. Наверное, скоро уже домой поеду. Ты не обидишься?
— Почему? Тебе здесь неинтересно? Ребята вроде бы хорошие собрались. Ты чего?
— Нет, ребята, действительно, хорошие. И место хорошее. Просто… Не знаю. Ты вроде бы здесь уже освоилась, поэтому группа поддержки явно не нужна.
— Может, и не нужна, а лучшая подруга — очень даже. Почему с двумя коктейлями сидишь? Кто-то угостил? — Яна играет бровями, как бы намекая, что я успела в ее отсутствие с кем-то познакомиться.
— Ага, Илья.
Подруга брезгливо морщит нос.
— Кирюша меня предупреждал, что его этот дружочек может быть грубым. Но я не думала, что он будет грубить вот так открыто и считай с порога. Слушай, это он тебя обидел, да? Из-за него ты решила уйти? — Яна резко оборачивается и смотрит в ту сторону, где обосновалась вся наша шумная компания.
— Не заводись. Всё ок. Никто меня не обижал. Сама кого хочешь обижу, если выведут. А коктейль можешь выпить. Делюсь.
— Эх, Адка, — Янка обнимает меня. — Надеюсь, у тебя обязательно всё наладится. Если не хочешь с нами сидеть, я не буду тебя заставлять. Только напиши, как доберешься, договорились?
— Договорились, — эхом повторяю и обнимаю подругу в ответ.
Через несколько секунд мы отстраняемся и Яна случайно задевает локтем бокал с коктейлем, который для меня оставил Илья. Содержимое всё разливается по барной стойке и выливается мужчине, который сидит позади Яны, на брюки.
Крепкая отборная ругань вполне доходчиво демонстрирует, что мужика такой расклад ничуть не радует.
— Простите, я случайно, — торопится извиниться Яна и протягивает мужчине свою пачку сухих салфеток.
— В жопу себе их засунь, овца тупорылая, — прилетает жесткий ответ.
— Эй, а можно повежливей? — от извиняющегося тона подруги не остается и следа. — Я же попросила прощенье.
— И его себе можешь туда же засунуть. Ты знаешь, сколько стоят эти джинсы, курица?